– Ты по-прежнему ходишь в церковь с Мак?
Часовня называется «Нью-Уолден». На небольшой галерее снаружи там служат службу, куда стекаются представители различных религиозных конфессий. Думаю, они существуют единственно с целью кормить бомжей и заниматься другой благотворительной деятельностью в районе залива Сан-Франциско; Мак в нашем возрасте была бездомной и часто приходила в их бесплатную столовую поесть. Папа говорит, что на самом деле это никакая не церковь, но что мы вообще можем знать о божественном начале?
– У меня нет выбора. Она утверждает, что я ношу слишком много черного.
– Понятно, – фыркаю я, – дай-ка я угадаю… По мнению Мак, Бог прощает, что она торгует таким товаром, как…
– Кольца на член? – подсказывает он.
По правде говоря, я для начала хотела выбрать что-нибудь другое. Его беззаботность меня выматывает, и я перехожу в оборону:
– Но не прощает, что ты читаешь все эти кошмарные, жуткие японские комиксы и смотришь кровавые фильмы про зомби?
– Хотелось бы, чтобы так оно и было. Готовиться к зомби-апокалипсису диктует здравый смысл.
– Ну да, помнится, в Библии как раз есть об этом упоминание, – с сарказмом заявляю я.
– Ага, в поправке к десяти заповедям, – отвечает он, – в поправке номер тринадцать: «Вооружись мачете с дробовиком и помни – целить надо в голову».
Я отворачиваюсь и перевожу взгляд на Бретта.
Леннон тянет через мое плечо руку, сжимая в ней половинку маршмеллоу:
– Будешь?
У него такой таинственный, такой бархатистый голос, он говорит в такой близости от моего уха, что по моей шее толпами проносятся мурашки. Их гонит нежеланный трепет, и я молю Бога, чтобы Леннон ничего не заметил.
– Не-а.
– Уверена? – еще тише спрашивает он.
Тише. Глубже. Обольстительнее.
Нет. Не обольстительнее. Звуки, достигающие моего слуха, сродни миражу. Слушайте, а ведь именно на этом я когда-то и прокололась. Из того, что какой-то человек испытывает те или иные чувства, еще не следует, что они имеют отношение к тебе. И если мое тело просто желает повернуться и увидеть, как он смотрит на меня, встретиться с ним взглядом…
Что это со мной? Ну все, хватит. Эверхарт, ради всего святого, имей немного гордости.
– Спасибо, нет, – говорю я, на этот раз уже решительнее.
– Тебе же хуже, – отвечает он, и в голосе его явственно слышится скука.
Рука Леннона исчезает.
Теперь я и в самом деле поворачиваюсь на него посмотреть. Медленно. Совсем не потому, что чего-то жду. Просто хочу увидеть, ему действительно
