. Приход Путина, как показывает историческая перспектива, совершенно изменил восприятие истории развала СССР и перевел разговор о крушении державы как начале демократического строительства в иную плоскость.
«Главная геополитическая катастрофа XX века»
В XXI в. официальный подход к крушению СССР сильно изменился. Помимо нарративов заговора США против России, ранее уже обсуждавшихся в этой главе, официальная кремлевская интерпретация конца СССР также подверглась серьезной доработке. Знаменитое послание Федеральному собранию 2005 г., в котором президент Путин назвал развал СССР «крупнейшей геополитической катастрофой XX века», стало важным отправным пунктом для переосмысления того, что произошло в августе 1991 г., и фундаментом для усиления ностальгии по СССР в последующие годы путинского правления[430].
Путинская интерпретация развала СССР построена на идее «патриотизма отчаяния», описанной культурологом Сергеем Ушакиным[431]. Чувство утраты великой страны, убежденность в том, что все произошедшее в 1991 г. было результатом чьих-то злостных действий – со стороны советских элит и постсоветских бизнесменов – или заговора Запада, как считают многие ностальгирующие по СССР, в целом помогли сформулировать ту идеологическую рамку, о которой писал Павловский в 1995 г. Новая идеология включала ностальгию по утраченной стране в качестве рабочего элемента, приводного ремня государственной идеологии.
В своей речи – состоявшей фактически из двух разных посланий – Путин сделал акцент на социально-экономическом и политическом неравенстве, возникшем в результате развала страны. Таким образом, он смог добиться максимально положительного отношения к тому, что происходило до распада СССР, и помог идентифицировать тех, кто сочувственно, патриотически относился к распавшемуся государству. Это «сообщество потери» – как называет его Ушакин – и формировало ядро поддержки Путина в 2000-е, оно же послужило для Кремля базисом национального строительства[432]. Те, кто не разделял позитивных взглядов на СССР, стали частью собирательного образа «другого», критично относившегося к происходящим в России политическим изменениям. Именно эта социальная группа составила ядро реальной и в некотором смысле вымышленной оппозиции Кремлю, против которой в последующие годы была развернута общественная и политическая травля.
Начало путинской речи обозначает основные идеи, на которых строится идеология «сообщества потери»: «Десятки миллионов наших сограждан и соотечественников оказались за пределами российской территории. Эпидемия распада к тому же перекинулась на саму Россию… Накопления граждан были обесценены, старые идеалы разрушены, многие учреждения распущены или реформировались на скорую руку. Целостность страны оказалась нарушена террористической интервенцией и последовавшей хасавюртовской капитуляцией. Олигархические группировки, обладая неограниченным контролем над информационными потоками, обслуживали исключительно собственные корпоративные интересы. Массовая бедность стала восприниматься как норма. И все это происходило на фоне тяжелейшего экономического спада, нестабильных финансов, паралича социальной сферы»
