Именно идея об «оранжевом сценарии для России» и отсылки к природной русофобии Запада сделали конспирологический дискурс частью политической риторики постсоветской России. С началом операции «Преемник», целью которой было оставить Путина у власти после 2008 г., постоянные упоминания угрозы революции извне стали для многих российских политиков естественной объяснительной моделью отношений в мире. Россия – это козел отпущения, за чей счет другие мировые державы решают свои проблемы. «Россия, собственно, единственная страна мира, которая не включаема в нынешний мировой порядок. В этом смысле она может ожидать, не имея сегодня никаких врагов, может ожидать завтра попытки решения всеми своих проблем за ее счет. В этом смысле тенденции к русофобии, антироссийским настроениям являются чрезвычайно опасными»[238]. На внутриполитической арене в период подготовки к выборам 2007–2008 гг. Павловский открыто провел черту между союзниками Путина и его «врагами», включив в них оппозиционные движения и политиков, выступавших против передачи власти преемнику[239].
Идеологическая конструкция власти Кремля в 2000-е, сформированная в том числе Глебом Павловским, – яркий пример того, как популистские и антизападные теории заговора могут постепенно включаться в идеологическую повестку. Знание истории и умение инструментализировать интеллектуальный потенциал, полученный в годы работы с Гефтером, позволили Павловскому сформулировать концепции единства народа и политического лидера, основываясь на советском шаблоне. В свою очередь, эти концепции сделали возможным перенос теорий заговора из маргинальных кругов правых и левых интеллектуалов в самое сердце политических дискуссий. А некоторым из публичных интеллектуалов они помогли сделать успешную медийную и политическую карьеру.
Говоря о российских конспирологических теориях, невозможно не упомянуть Александра Дугина – центральную фигуру постсоветской культуры заговора. Среди множества авторов теорий заговора разного калибра и идеологической направленности Дугин чуть ли не единственный, кому западные исследователи русского национализма, российской политики и политической философии посвящают статьи и книги[240]. В 2014–2015 гг., во время кризиса на востоке Украины, в США и Европе его представляли чуть ли не «мозгом Путина». Авторы этих публикаций видели связь между антизападными взглядами Дугина и путинским переходом к авторитаризму, а также захватом Крыма
