— Потемнели или почернели?
— Ох, дайте разглядеть. Потемнели.
Ах, как ей стало хорошо, хоть и устала она отчего-то, словно целый день в карете ехала, но все равно хорошо ей было сейчас, значит, не ошиблась она. И не соврал Корнелиус Корн. Девушка снова стала разглядывать себя в зеркале, разгребая волосы пальцами. Нет, не ошиблась, ее русые, сероватые волосы немного изменились. У корней волосы стали заметно темнее. Они были всего на вершок от головы темны, остальные цвета прежнего, но изменились, темны у корней.
— Госпожа, да как вы так смогли? — бубнила Ута, все еще приглядываясь к ее волосам.
— Вон пошла, — сказала счастливая Агнес и поплелась к кровати.
Упала на нее, прямо на перину. Так устала, что укрыться сил не было, все, на что хватило сил, так это крикнуть уходящей служанке:
— Пошла куда? Свечи-то потуши, скудоумная.
Утром, когда еще темно на дворе было, она, ни поев, ни помывшись, ни одевшись даже, опять к зеркалу, опять за книгу. Как была голая, стала перед зеркалом, даже не стала служанку звать, сама лампы и свечи зажгла. И снова стала читать книгу. Запоминать слова и делать то, что в книге писано. И теперь ей все легче давалось. Лицо так по взмаху руки меняла. Пока одно научилась быстро делать. Посмотрит на себя в зеркало, и так, и эдак, и справа и слева, а потом рукой перед глазами проведет — раз! И иная девица стоит в зеркале. Как это удивительно и прекрасно было. Перед ней другая, с лицом не таким, как у нее, с лицом красивым. И ее в этом лице нипочем не узнать, разве что по глазу, который косит немного. Да, прекрасно, прекрасно, но этого мало. Она хотела плечи иные. Что бы как у Брунхильды. Что бы ключицы не торчали. И грудь больше, и живот красивый, и бедра! Ну, что у нее за бедра? Костлявые, угловатые. И ноги! Книга, конечно, книга ее поможет. Девушка снова раскрывала книгу, читала и читала. И тут же пыталась сделать, как сказано. Но не все получалось, как ей хотелось. Уже за окнами посветлело, уже за дверью шебуршала служанка, пахло из кухни завтраком давно, а она все пыталась так себя выгнуть изнутри, так себя растянуть, чтобы стать новой, саму себя удивить. Выгибалась, напрягалась, старалась, пока силы ее не покинули. Даже книга из рук выпала. Мало что сегодня получилось у нее, мало. Пошла она и повалилась на кровать разочарованная.
В дверь поскреблась Ута:
— Госпожа, мыться желаете?
— Прочь! — крикнула она зло, хотя злиться на служанку было глупо.
