– Не хватало, чтобы в наши дела совала нос канцелярская крыса.
– Вот именно, – подхватил Хоскинс. – А звонить сюда больше не надо. Узнают про наши с вами отношения – беда.
– Вы думаете, он одобрит Оттертаунское направление?
Хоскинс пожал плечами:
– Понятия не имею. Но окажись я на его месте, я бы про Клинскую теснину даже не заикнулся: себе дороже.
– Дайте мне знать, что надумает этот гусь, – попросил сэр Джайлс и вышел на улицу, где стоял его автомобиль.
А Дандридж преспокойно вел машину по шоссе Э 1 и даже не подозревал о мудреной подоплеке событий в Южном Уорфордшире. Впервые в жизни ему доверили такие полномочия, и уж он сумеет ими распорядиться. Что ему теперь неудачи прошлых лет! Скоро о нем заговорят все. Вот вернется он в Лондон победителем, и кто усомнится тогда в его умении действовать быстро и решительно?
В Уорике он остановился пообедать. За едой просматривал папку с материалами по автомагистрали. В папке имелась и карта, на которую были нанесены обе предполагаемые трассы, а также список лиц, по чьим землям должна пройти дорога, с указанием сумм причитающейся компенсации. Этот список особенно заинтересовал Дандриджа. Даже при беглом знакомстве с ним Дандридж догадался, почему начальство так торопило его с отъездом и какие трудности его ожидают. Читая список, Дандридж словно присутствовал на перекличке самых именитых людей графства.
Сэр Джайлс Линчвуд, генерал Бернетт, полковник Чепмен, мистер Буллетт-Финч, мисс Персиваль. Дандридж прочел и оробел, взглянув на суммы компенсации – и глазам не поверил. Сэру Джайлсу – четверть миллиона. Генералу Бернетту – сто пятьдесят тысяч фунтов. Полковнику Чепмену – сто двадцать тысяч. Даже мисс Персиваль, рядом с именем которой в графе «род занятий» значилось «учительница», должна была получить пятьдесят пять тысяч. Дандридж сравнивал эти суммы со своим жалованьем. Везет же некоторым. Все-таки нет на свете справедливости. Дандридж не был чужд социалистических убеждений: он исповедовал принцип «от каждого по способностям каждому по потребностям» (под «каждым» в обоих случаях подразумевался сам Дандридж), и сейчас его мысли сами собой устремились к презренному металлу. Еще мать внушила ему правило: «Чем жениться на деньгах, ищи-ка сам златые горы». А поскольку жить по этому правилу не так-то просто, интимная жизнь Дандриджа протекала большей частью в воображении. В мечтах, куда не проникали житейские неурядицы, он предавался самым разнообразным страстям. Он представлял себя богатым, могущественным, неизменно в окружении добродетельнейших красавиц. Точнее сказать, красавицы. Женщина его мечты слагалась из отдельных черт и черточек реальных женщин, к которым Дандридж был в свое время неравнодушен. Именно неравнодушен, не более того: с таким чувством не так хлопотно. И вот наконец удача ему улыбнулась: его путь лежит в край золотых гор. До чего заманчиво!
