Один против судьбы | страница 45



Да Понте лукаво усмехнулся:

— Что касается музыкальных дарований нашего курфюрста, то позвольте рассказать одну историю. Когда почтенный архиепископ был еще принцем императорского двора, устроили они с братом Иосифом, нынешним императором, домашний концерт. Пригласили Глюка. Нечего говорить, что тогда в Вене, исключая Гайдна, не было лучшего музыканта. Сочинение Глюка в этот раз исполняли так, что он разразился возмущенной тирадой: «Я скорее согласен бежать две мили вместо почтовой лошади, нежели слушать такое дрянное исполнение своей оперы!» И ушел.

Эту венскую сплетню я рассказал вам в награду за вашу искренность, рассчитывая, что вы так же будете держать ее про себя, как мы никому не расскажем о вашем великолепном высказывании по поводу императора и композитора.

И еще, что касается вашего преклонения перед маэстро Моцартом. Если вы действительно относитесь к нему так, как говорите, будьте добры, поищите себе в Вене другого наставника! Он пишет сейчас новую оперу и должен закончить ее до осени. Сейчас как раз мы заняты тем, чтобы согласовать музыку и либретто. И поэтому ни маэстро, ни я не располагаем временем.

Людвигу показалось, что чья-то холодная рука стиснула его сердце. Годы он собирал грош за грошем, чтобы поехать в Вену, и вот его прогоняют от заветного порога!

Да Понте понимал, конечно, что творится в душе молодого музыканта, и пустился в объяснения. Маэстро в самом деле дорожит каждой минутой, его обязательства перед Прагой скреплены очень ответственным договором, и времени на создание новой оперы у него в обрез.

И от Моцарта не укрылось огорчение его юного гостя.

— Но, милый да Понте, вы говорите за меня, будто я сам не в состоянии объясниться, — укротил он красноречие друга.

— Я обязан сделать это! Вы же добры безгранично, маэстро! Вы обещаете каждому, кто ни попросит. Господин Бетховен еще слишком незрелый пианист, чтобы помышлять о таком наставнике, как вы! Знайте же, юный друг: господин Моцарт — величайший композитор из всех, которые были, есть и будут на свете! Вена же кишит учителями игры на фортепьяно, я порекомендую вам кого-нибудь.

— Остановитесь же наконец! — воскликнул Моцарт. — Я хотя бы послушаю господина Бетховена. Сыграйте мне!

— Маэстро, если у вас есть две пары ушей, то слушайте то, что будет играть это юное дарование, и то, что я вам разъясняю. Если вы к тому же обладаете двумя языками, то говорите сразу и с ним и со мной. Но я не замечал за вами такого свойства, и потому ухожу. Может быть, вы и располагаете избытком времени, у меня его нет! Другие композиторы тоже ждут моей помощи!