В течение пяти месяцев со дня избиения отец Серафим проживал в обители, а потом, почувствовав, что в силах пустынножительствовать, опять удалился в свою лесную глушь, где в 1807 году им был возложен на себя подвиг молчальничества. Серафим Саровский прожил в безмолвии три года, по истечении которых он вернулся в обитель и там сразу, говоря словами Дмитрия Ростовского, подъял на себя новый, труднейший подвиг затворничества. В строгом затворе он пребывал пять лет. Подвижничество преподобного Серафима позволило ему достичь великой душевной чистоты, высшие же дарования духовные, как то: учительство, прозорливость, чудотворение и способность к исцелению стали его удостоением от Господа Бога. Подобные способности не могли оставаться без должного применения. И по Вышней воле, снова явившейся ему во время чудесного сна Богородицей, было велено отцу Серафиму, чтобы он принимал у себя людей, которым требовались наставление, утешение, руководство и исцеление. Вслед за этим началось исполнение им подвига старчества.
Старцем Серафимом все посетители были принимаемы охотно и с радушием, он вел беседы, кратко наставлял и благословлял. Он был неизменно участлив, обращался к посетителям ласково, говоря им «радость моя», «сокровище мое», и это располагало их к нему. Ну а любовь, которая от него исходила, и помощь, которую от него реально получали, влекла в Саров все больше и больше людей.
Ранняя обедня и восемь часов вечера служили границами того промежутка времени, в течение которого к старцу могли свободно входить посетители. Тот, кто входил к нему впервые, не мог миновать дубового гроба в сенях, сделанного отцом Серафимом для себя из деревесного ствола, непременно натыкался. Рядом с гробом старец часто предавался молитве, никогда не забывая о существовании иного мира. В маленькой келье печки не было, свет в ней давали одна лампада, многочисленные свечи у икон и два крошечных окна. Спал старец на мешках, в которых были песок и камни, вместо стула использовал часть срубленного дерева. Келейный сосед предостерегал старца: так много горящих свечей в такой тесноте — это опасность большая. На это Серафим Саровский отвечал: «Пока я жив, пожара не будет, а когда я умру, кончина моя откроется пожаром».
Многие жизнеописания старца содержат рассказ о прибежавшем в монастырь «простом крестьянине» с шапкой в руке и с растрепанными волосами, который с отчаянным видом принялся искать отца Серафима. Ему указали, куда идти. Когда он его отыскал, крестьянин рухнул на колени перед старцем и вскричал:
