– Они не знают, как меня вылечить, но выяснили, как сдерживать симптомы. Они называют это антидотом. Правда драматично? Как будто мы в фильме о чуме, а я терпеливый пациент номер ноль, тот, с кого все началось…
Эмбер слабо хихикнула. Ника улыбнулась в ответ.
– Хотела бы я сказать, что это самая странная история, которую я когда-либо слышала, – прошептала она успокаивающе.
Глаза Эмбер закрылись. Ника сжала ее ладонь.
– Саймон в порядке? – спросила Эмбер.
– С ним все нормально, – утешила ее Ника, окидывая взглядом палату; она слышала, как завозилась медсестра в соседней комнате. – Он беспокоится о тебе.
Легкая улыбка заиграла на губах Эмбер, прежде чем она снова погрузилась в сон.
Ника встала, открыла шкаф и спрятала к себе в карманы несколько флакончиков – достаточно мало, чтобы пропажу заметили, но достаточно много, чтобы дать им шанс на успех, когда они снова сбегут.
Ника в последний раз посмотрела на Эмбер, мысленно пообещала ей, что сделает все правильно, а затем ушла.
Голова медсестры Смит склонилась над Заком. Он посмотрел в ее жабьи глаза.
– Будет немного больно, – предупредила она, казалось, смакуя этот факт.
– Держу пари, вы говорите это всем мальчикам, – откликнулся Зак.
Он умудрялся сохранять нагловатый вид, несмотря на то что лежал в больничной рубашке на голое тело на металлическом операционном столе в подвальной лаборатории – во многих отношениях более уязвимый, чем когда-либо бывал.
Зак не особенно удивился тому, что его школьная медсестра, бывшая одновременно тайным генетиком, появилась в поместье Уэйкфилд после того, как он согласился на пересадку. В конце концов, она была экспертом по пересадкам в Вилдвуде. Зак воочию убедился в связи между директором Вилдвудской академии и своим дядей. Было совершенно очевидно, что на грязную работу отправят именно миссис Смит.
– Хотя, – продолжил он, – я вас скорее представляю себе в кожаном пальто, выкрикивающую приказы по-немецки.
Она проигнорировала его слова, подготавливая шприц.
Зак все же прикусил язык, когда она приблизилась.
– Почему-то, – рассуждала она вслух, словно сама с собой, – именно умники всегда кричат громче всех.
Медсестра Смит слегка улыбнулась, вонзая шприц в его руку.
Она не солгала. Было реально больно, очень больно. Гораздо больнее, чем, казалось ему, он может вынести. Зак сжал пальцы, его ногти уперлись в холодный металл.
Потом было еще больше боли.
А потом не было ничего вообще.
* * *
Зак провел весь день в постели с незнакомым ему спутником – оптимизмом.
