В комнате раздались бурные аплодисменты, предназначавшиеся, собственно, Митчему. Он заулыбался и стал картинно отмахиваться, показывая, что он слишком скромен, чтобы принять эти восторги. Зак фыркнул.
– С вашей помощью мы спасем бесчисленное количество жизней, – вскинул бокалом шампанского, словно победным клинком, сияющий Митчем.
Еще больше аплодисментов. Еще более звонких. Зак вошел и направился к дяде, тоже громко хлопая в ладоши. Присутствующие, заметив его, смотрели выжидающе, как будто он был частью презентации – еще одна танцующая обезьяна. Зак немного споткнулся и рассердился на себя за это. У сидевшего поблизости господина в костюме он выхватил бокал с шампанским и поднес его дяде. Во взгляде Митчема читались обещания смерти и забвения.
– Поприветствуем же Митчема Уэйкфилда, – взревел Зак, – спасителя человеков!
Смущенные аплодисменты раздались там и сям.
– О да! – вскричал Зак, с энтузиазмом пожимая дядину руку, словно один из тех известных пасторов мегацерквей.
Пролив часть шампанского, он осушил бокал и легким движением руки небрежно швырнул его в стену.
Раздался общий вздох, а затем зал умолк. Кто-то нервно рассмеялся. У Митчема дернулась щека от чего-то наиболее похожего на страх из всего, что Заку доводилось – к своему удовольствию – у него наблюдать.
– Не вкладывайте деньги в компанию этого человека, – громогласно заявил Зак, – если сколько-нибудь цените человеческую жизнь!
Он почувствовал, как крепкие руки сомкнулись на нем и потащили вон из зала.
– Если в вас есть хоть немного человечности… – продолжил было он, но не смог закончить свое последнее обвинение; Зак почувствовал, что слова застряли у него в горле, как сухое печенье: он не мог ни выплюнуть их, ни проглотить, встретившись глазами с директором Вилдвуда. С суровым выражением лица тот сидел за длинным столом. Он перевел взгляд на Митчема.
Охранник резко выставил Зака за дверь, где парень вывернулся из его объятий и убежал.
Несмотря на то что физически его удалили, Зак испытывал гордость: он сумел шокировать Митчема, и это единственное имело значение. Но какого черта делал директор на званом ужине его дяди?
Митчем, вероятно, уже превратил всю эту катавасию в шутку. Рассказывает коллегам слезливую историю неуравновешенного племянника-сироты. Зак знал, что сегодня вечером его накажут за дерзкое поведение, но удовольствие того стоило. Он резко остановился, натолкнувшись взглядом на картину Ники.
Зак уставился на полотно. «Война» в оттенках серого и бежевого изрезана сырыми красными прожилками смерти. Ему не верилось, что Вилдвуд планировал похитить не творческую одаренность Ники, а ее фотографическую память.
