–Да, все чисто, Кет.
–Отлично, мы поднимаемся.
Министр, Кетрин, Марлини и двое охранников зашли в лифт. Путь до третьего этажа казался вечностью. Кетрин в нетерпении уставилась в зеркальный потолок, подергивая ногой, краем глаза замечала, как сжимает и разжимает руку ее напарник, стоящий к ней так близко, что касался рукавом своей рубашки ее руки.
Наконец двери открылись, и Питер вышел из лифта первым. Убедившись, что все спокойно, он дал знак, чтобы выходили остальные. Они завернули в коридор, ведущий к люксу министра. Пустой коридор отдавался только отголосками шагов. У Кет было такое чувство, что они идут по минному полю и вот-вот раздастся оглушительных удар. Но вот уже и номер министра. Он натянуто улыбается с таким лицом, будто бы ему начинает жать галстук и от этой улыбки Кетрин самой начинает казаться, что у нее галстук на шее. Передав его в руки новой пары агентов, Марлини и Робинсон спустились вниз.
–Все в норме. – Заверил Питер группу, ожидающую внизу. И только взгляд его напарницы – отстраненный и туманный говорил об обратном.
–Что-то случилось? – Он наклонился над напарницей, окатив ее шею своим горячим дыханием, словно, ошпарив из котелка, снятого с костра.
–Нет! – Резко бросила она, отскочив в сторону.
Марлини остановился.
–Я, просто, просто, прости. – Она, запинаясь, хватала ртом воздух, беспорядочно трогая себя за лицо.
–Ты вспомнила, да? – Спросил Питер о том, что и так не нужно было уточнять.
В голове некстати пронеслись слова Гордона:
«Я знаю, чьи приказы на самом деле он выполнял.… Он многое поставил на карту, заняв пост заместителя директора».
Она тряхнула головой, отгоняя непрошенных гостей, и опустила глаза к полу.
–Расскажешь? – Спросил Питер.
Он дернула плечом, сбрасывая его тяжелую руку, и проскрежетала:
–Я же сказала все нормально. Идем.
Она услышала слова Гордона, но не поняла их смысла. Они были для нее болью, которая настолько сильна, что ты даже не можешь определить, где она зародилась и куда идет.
***
Площадь Тахрир – давнее место народных выступлений и бунтов была названа в честь человека, пытавшегося превратить Каир в эдакий «Париж на Ниле» – вице-султана времен владычества над Египтом Турции. Она же стала символом освобождения, народного волнения и народной воли для египтян, всегда становясь традиционным местом для акций протеста.
Худая очень высокая женщина с туго заплетенными в косу вьющимися волосами смотрела над головой, где в небе кружили несколько вертолетов.
