Он перебросил тело Рахмета через плечо и тяжелой натужной походкой прошлепал к калитке. Нужно было осмотреться, но повернуть шею было тяжело, а для лучшего обзора ему пришлось вертеться целиком.
Мужчина потратил несколько секунд, чтобы проверить окружающую обстановку и только теперь избавился от своей ноши. Труп глухо ударился о землю перед калиткой, но в тиши ночи этот звук показался пароходной сиреной.
Незнакомец еще раз посмотрел на соседний дом: тихое и спокойное обиталище, погруженное в сон. Никто не видел его. Мужчина вскочил на коня и галопом помчался обратно.
***
–Так, господин Бройман, теперь Вам уже нечего терять, поэтому, может быть, Вы, наконец, сознаетесь? – Агент Гордон сидел напротив Бориса Броймана в узкой пыльной комнате для допросов, освещенной мутным синим светом.
–Для чего? Я все равно получу пулю в лоб. – Плоско произнес Бройман.
Майкл обратил на него вопросительный и недоумевающий взгляд.
–Если Вы признаетесь, что причастны к данным преступлениям, то Вам сохранят жизнь. – Предложил Гордон.
Бройман издал короткий фыркающий смешок, через несколько секунд превратившийся в раскатистый злобный смех.
–Вы, действительно думаете, что меня оставят в живых? – Заикаясь, задал он вопрос.
Майкл понимал недоверие Бориса, но по-другому вывести его на разговор не знал.
–Мы передадим Вас правительству США, Вас будут судить по законам Штатов. – Сказал агент.
Бройман покривился в презрительной усмешке.
–Я лучше буду гнить в египетской тюрьме или болтаться тут на виселице, чем вернусь в Америку. – Ответил он.
Терпение агента подходило к концу. Уже несколько часов длилась бесперспективная беседа с этим человеком. У них были доказательства причастности Броймана к покушению на министра, но для пущей уверенности необходимо было еще и признание. Это бы значительно упростило процедуру. Но Бройман был уперт как баран, хотя требовать от него чего-то иного было бессмысленно.
–Послушай, раз уж тебе настолько плевать, облегчи жизнь хоть кому-нибудь. Просто скажи, за каким дьяволом ты охотился на министра и зачем устроили теракт на площади?
Мужчина просто проигнорировал его слова и, насвистывая глупую детскую песенку, качался на стуле. И это стало последней каплей в кувшине терпения.
–Да говори же ты, скотина! – Хлопнув ладонью по столу, заорал Гордон.
Это, словно, выбило Броймана из мира фантазий, он чуть было не упал со стула, но вовремя ухватился за край стола.
–Что ты хочешь знать? Что эти люди позаботились о том, что мой отец был обвинен в шпионаже в пользу Советов? Или в том, что это настолько подкосило его, что он умер от инфаркта в 36 лет? Или в том, что на мне всю мою чертову жизнь лежало проклятье сына шпиона? Что ты хочешь от меня услышать, ты – чертов сукин сын!
