– Вы имеете семью? – спросил он. – Какой-нибудь отец, мать, брат, сестра?
– У меня есть брат, один, и родители живы.
Он ездил на взятой напрокат машине, все расходы ему оплачивала компания: молодой счастливчик, перед которым открыт весь мир. Какая-то тоска натянулась между нами. Я захотел стать частью того, что с ним происходит. Это было что-то спонтанное, инстинктивное. Я не хотел от него ничего конкретного. Я хотел всего.
Мы спустились на нижнюю палубу и сели в его пахнущую новизной арендованную машину. Мы подождали, пока паром войдет в док, съехали по пандусу на берег и, проехав совсем немного, остановились у бара на набережной – там было шумно, всюду мелькали солнечные блики и глухо звенели толстые пивные кружки.
Я не спрашивал, есть ли у него жена или дети. И он меня об этом не спрашивал.
– Ты ездишь на мотоцикле? Я да, – сказал он. – Я езжу на маленьком, этом, как это, ах да, скутер, вы называете. Это у больших «Ангелов Ада» мотоциклы, нет, у меня маленький скутер, извини. В Варшаве, мой город, мы катаемся в парке после двенадцати ночи, но правила говорят, нет, нельзя заходить в парк после это время, двенадцать, половина ночи, ах да, полночь, правильно, определенно, это против правила, закона. Это закон, парк зарыт. Закрыт, да, спасибо, есть закон один месяц в тюрьме, если сделаешь так. О, нам очень весело! Я надеваю его, шлем, и, если полиции ловят, они – БАМ! БАМ! – дубинками! Но это не больно. Но мы всегда убегаем, потому что они идут, полиции, у них нет транспорта в этом парке. Мы всегда побеждаем. После половины ночи там темно всегда.
Он извинился и пошел в туалет и взять еще кувшин пива.
Мы до сих пор не представились друг другу. Да, наверное, и не собирались. Я раз за разом знакомился так с людьми в барах.
Он вернулся с кувшином, налил мне полный стакан и сел.
– Ладно, черт с ним, – сказал он. – Я не из Польши, я из Кливленда.
Я был потрясен, я удивился. Серьезно. Такое мне и в голову не могло прийти.
– Ну, тогда расскажи мне что-нибудь о Кливленде, – сказал я.
– Река Кайахога однажды загорелась. Она горела посреди ночи. Огонь двигался по течению. За этим было интересно наблюдать, почему-то кажется, что гореть будет в одном месте, а вода будет течь под огнем. Всякая дрянь загорелась. Горючие химикаты, заводские отходы.
– Что-нибудь из того, о чем ты говорил, что-нибудь из этого было правдой?
– Парк настоящий.
– Пиво настоящее.
– И копы, и шлем. И у меня на самом деле есть скутер, – заверил он меня, и казалось, что от этого ему стало легче.
