Завещание | страница 85
Когда Анни села в машину, и Тату, смеясь, газанул с места, ей пришлось приложить все свои силы, чтобы не разрыдаться. И это Анни, которая никогда не плакала. Теперь же слезы постоянно подкарауливали ее.
– Выше нос, – улыбнулся Тату и по-дружески ущипнул ее за бок. – Ведь ты наконец сбежала из этого дурдома.
Анни не знала, что сказать, она боролась со слезами, которые жгли ей глаза, но она взяла брата за руку, переплела его холодные длинные пальцы со своими и крепко держала их, пока машина стремительно неслась на юг, к автовокзалу, навстречу ее будущему.
* * *
Уже с самого начала можно было легко предположить, какими окажутся отношения Тату и Синикки – счастливыми или не очень.
Когда они были счастливы, то пьянствовали вместе.
Когда несчастны (или в ссоре), то в одиночку, а потом сходились, чтобы поругаться.
Синикка отличалась огненным темпераментом, а Тату – отсутствием тормозов и полной неспособностью понять, когда он переходил все границы или заходил слишком далеко.
В их отношениях рано начались ссоры, сопровождавшиеся страстными примирениями и быстро появившимся у Синикки разочарованием по поводу неумения Тату проявлять к ней свои симпатии и чувства.
В первый раз она поколотила его всего три недели спустя, как его выпустили из-за решетки. Три недели спустя после их первой совместной ночи. Все началось довольно невинно – с оплеухи. Было поздно, как оно обычно и бывало, когда начинались их ссоры, и он дразнил ее, сознательно, но без злого умысла. Он не хотел ее злить, даже не предполагал, что такое может произойти. Впрочем, Тату никогда не видел дальше своего носа и не умел предугадывать последствия своих поступков. Он просто давил на газ и потом его было уже трудно остановить, и в прямом и переносном смысле. И тут уже ничего не поделаешь – таким уж он уродился.
Будь на его месте другой человек или если бы все происходило днем, она, возможно, и не вышла бы из себя, но было похоже, что Тату никогда не доводилось всерьез почувствовать на своей шкуре последствия своих поступков. Он скользил по жизни, как конькобежец по отдельной дорожке, недоступный и недосягаемый.
Он удивился. Вышел из себя. Щеку как обожгло, в ухе звенело. Когда Синикка посмотрела на него, в ее взгляде в читались страх и злость. Словно она была готова получить сдачи. Но Тату не стал давать сдачи. Отчасти потому, что Синикка была почти на полметра короче его, такая же маленькая, как и Сири. А отчасти потому, что он не бил девчонок, ну нет у него такой привычки, и никогда не было. Вместо этого он хихикнул и протянул ей руку.