Плохо, что Тату не чувствовал мороза, хотя температура была минус двадцать градусов, иначе бы он остался сидеть дома в ту январскую ночь 1976 года, когда внезапно загорелся гараж. Тату пытался выбраться наружу, но его здорово приложило обрушавшейся балкой. От удара он потерял сознание, но в самый последний момент его спасла мать, которая вытащила его из объятой пламенем рухляди. Словом, все могло закончиться очень плохо, еще хуже, чем на самом деле кончилось. В итоге Тату (и Сири тоже) отделался длительным пребыванием в больнице, после которого на его теле навсегда остались отметины – большой коричневый шрам на спине и та самая холмистая горка на левой щеке. Но Тату больше оплакивал гараж, чем свое лицо.
Да, пожалуй, он был единственным, кто взаправду горевал о потере гаража, потому что вместе с ним сгорела «Лада» и бо́льшая часть его инструментов. Пентти же, напротив, был доволен случившимся, потому что полученные по страховке деньги полностью покрыли все расходы на постройку нового гаража. Сири очень переживала из-за несчастья, постигшего ее сына, и оплакивала его изуродованное лицо.
Пентти частенько шутил о сгоревшем гараже, но никто не находил его шутки смешными, кроме разве что Вало, да и то лишь потому, что ему было всего одиннадцать лет от роду и он еще не понимал всего. Все это постоянно приводило к ссорам между родителями, возможно, это были единственные моменты, когда Пентти удавалось довести Сири, которая в обычном случае лишь пожимала плечами в ответ на его глупости.
Со временем пожар в гараже превратился в забавную историю даже для Тату, потому что новый гараж был в два раза больше старого, имел хорошую теплоизоляцию, и в нем было не страшно проводить холодные зимы, даже когда температура опускалась ниже тридцати градусов, как порой бывало. В гараж провели даже электричество, так что теперь в моторе можно было копаться сутками напролет.
Пентти не считал, что делает сыну подарок, предоставляя Тату свое личное пространство, где тот мог проводить все свое время. А он даже став взрослым, продолжал сбегать туда, когда окружающие становились слишком назойливыми или требовательными к нему. И теперь, когда ему в первые в жизни пришлось столкнуться с тяготами любовных отношений и нести ответственность за кого-то еще, кроме себя, он снова оказался в гараже. Только здесь он мог обрести покой. И ему было все равно, какими прозвищами награждали его братья и сестры, он лишь ухмылялся, когда их слышал, но сам себя он всегда представлял как Тату и никогда как Ринне.
