— Ешьте, моя жена стряпать мастерица.
Чем дальше, тем веселее и смелее становились гости: кто-то вслед за Ийвананом пустился в пляс, кто-то запел, кто-то расхвастался, не замечая, что его никто не слушает.
— Ты, словно красная девица, — кричал Сергей Леониду и подмигнул хозяйке.
Таня поняла и подошла к чопорному гостю со стаканом водки. Она почти насильно влила ее Леониду в рот.
— Молодец Таня. Так и надо поступать с церемонными.
Когда захмелел и Леонид, Тастак-бай выбрал момент, чтобы незаметно поговорить с братом.
— Как дела, Сергей? Все еще не удалось поймать бандитов?
— Нет, ача. Сейчас этого нельзя. Народ кое-что понимать стал. По-другому действовать надо. Что слышно от Погда-паша?
— Пока ничего не выходит. Эти дьяволы прячется в лесу как белки.
— Плохо дело. Поговори с Погда-пашем еще раз. Обещай побольше всякого добра. Он человек, кажется, верный.
— За него я не боюсь. Косой только, стреляет плохо.
— Раза два промахнется, в третий попадет…
Братья разом оборвали разговор. В комнату вошел незваный и нежданный гость.
Сергей толкнул Тастак-бая в бок и, пошатываясь на нетвердых ногах, шагнул к вошедшему.
— Товарищ Зимин! Какими судьбами! Очень рады вас видеть.
— Лучшего гостя желать не могу, — засуетился Тастак-бай. — Таня, встречай товарища Зимина.
Все, кто был в комнате, окружили молодого человека, наперебой уступая свое место.
Зимин, без труда заметил, что хозяева встретили его чересчур уж любезно. Не укрылось от его взгляда и некоторое замешательство при его появлении. Но сразу же уйти было неудобно и пришлось выпить один за другим два стакана медовухи. Таня поставила третью.
Молодой человек почувствовал легкий шум в голове и ему вдруг вспомнилась сказка о богатыре, околдованном в подземном царстве злыми шибелдеями. Богатырь совсем было поддался чарам и наверное погиб бы, если бы не соловьиная песня. Стоило запеть крылатому кайчи, и чары потеряли силу.
Зимин невольно прислушался. Соловья, конечно, не было, но за окном по-весеннему задорно перекликались скворцы, где-то за рекой тревожно куковала кукушка.
Отставив стакан, он начал наблюдать за гостями и хозяевами.
Леонид стоял у зеркала и расчесывал волосы. Его белые, гибкие пальцы напомнили Зимину чопорных уездных барышень, которых он встречал, бывая в Кузнецке, и от этого ему стало еще больше не по себе.
Улучив удобную минутку, молодой человек поднялся из-за стола и незаметно вышел.
На улице птичий гомон был слышнее; пахло горьковатым дымом очагов, сосновой смолой, цветами. Михаил облегченно вздохнул. Вышел за улус, постоял на обрыве у реки и пошел в сторону Крутого лога, где был похоронен отец.
