Значение отдельных мыслителей, конечно, не подлежит сомнению. Но не менее важен тот дух сотрудничества, который различные неолиберальные группы внесли в трансатлантические дискуссии, происходившие на междисциплинарном, международном и межконтинентальном уровне. Это был не просто проект, задуманный одним или несколькими учёными, и ни один представитель неолиберализма не может считаться канонической фигурой[230]. Тем не менее более чёткое и энергичное продвижение идей свободного рынка и дерегулирования, инициированное чикагской и виргинской школами, начало брать верх над менее радикальными и решительными соображениями о роли рынка, которые доминировали в Европе и в Чикаго до 1950 г. В этой более энергичной позиции, по всей видимости, отразилось и то обстоятельство, что американцев после войны занимали одни проблемы, а европейцев другие. В США на первом плане стояли такие вопросы, как расовая политика, антикоммунизм и обязанности единственной в своём роде сверхдержавы. Европейцы больше всего думали об экономическом возрождении и ликвидации последствий войны. Фридмен и его коллеги считали себя полноправными участниками общественной дискуссии о роли США в мире и об экономической свободе внутри страны; видимо, они в какой-то мере даже ощущали себя главными действующими лицами в идеологической холодной войне.
Две чикагские школы: Генри Саймонс, Милтон Фридмен и неолиберализм
Если пик влиятельности австрийской школы и группы учёных из Лондонской школы экономики пришёлся на 1940-е годы, то в 1950–1960-х годах наиболее влиятельной группой в плане развития трансатлантической неолиберальной политики была, вероятно, чикагская школа экономической теории[231]. На самом деле существовало две чикагских школы, состоявших из экономического факультета и экономистов, которые получили там образование: первая относится к межвоенному периоду, а вторая возникла после 1946 г. и складывалась в течение 1950–1960-х годов. Различие между ними больше темпоральное, чем доктринальное, хотя некоторые заметные расхождения в плане методологии действительно имели место. Первую школу в 1920–1930-е годы возглавляли Фрэнк Найт, Джейкоб Вайнер, Ллойд Минтс и Генри Саймонс[232]. В отличие от своих интеллектуальных потомков эти мыслители отдавали предпочтение чистой экономической теории с упором на неоклассический маржинализм Маршалла. «Маржиналистскую революцию», кодифицированную кембриджским учителем Кейнса Альфредом Маршаллом, почти одновременно начали французский математический экономист Леон Вальрс, итальянский инженер и экономист Вильфредо Парето и английский логик и экономист Уильям Стенли Джевонс. Суть её состояла в том, что потребители максимизируют свою пользу, соразмеряя потребление с ценами нужных им товаров согласно рациональному порядку предпочтений. Эта концепция оказала глубокое влияние на экономическую теорию в целом и стала главным принципом ранней чикагской доктрины.
