[93]. Гегель был отцом современного историцизма и развивал античный тоталитаризм Платона:
«Успех Гегеля положил начало «веку нечестности» (как охарактеризовал период немецкого идеализма А. Шопенгауэр) или «эре безответственности» (как К. Хайден назвал век современного тоталитаризма) — сначала интеллектуальной, а потом, как следствие, и моральной безответственности, новой эре, подчиняющейся магии высокопарных слов и силе жаргона»[94].
По мнению Поппера, вследствие претензий диалектики и исторического материализма на научность исторические пророчества, вроде пророчеств Платона, Гегеля и Маркса, стали принимать за рациональные гипотезы: «Тщательное исследование этой проблемы привело меня к убеждению, что подобные безапелляционные исторические пророчества целиком находятся за пределами научного метода. Будущее зависит от нас, и над нами не довлеет никакая историческая необходимость… Множество социально-философских учений, придерживающихся подобных воззрений, я обозначил термином историцизм. В другом месте, в книге «Нищета историцизма»[95], я попытался опровергнуть эти аргументы и показать, что, вопреки их кажущемуся правдоподобию, они основаны на полном непонимании сущности научного метода и в особенности на пренебрежении различием между научным предсказанием и историческим пророчеством»[96].
Вера в историческую неизбежность, считал Поппер, не только ложна, но и породила практическую проблему: она уничтожила стимул к ответственному поведению. Людям было проще вообще ничего не делать. Для защитника индивидуального выбора и свободы такая позиция была достойна проклятия, и, как считал Поппер, подобные идеи набирали особую силу во времена кризисов: «Складывается впечатление, что идеи историцизма легко приобретают популярность во времена социальных перемен… Я полагаю, вряд ли можно усомниться в том, что философия Гераклита — это выражение чувства человека, плывущего по течению, — чувства, которое, по-видимому, является типичной реакцией на разложение античных племенных форм общественной жизни. В Европе Нового времени историцистские идеалы возродились в период Промышленной революции и особенно под воздействием политических революций в Америке и Франции. Вряд ли можно считать простым совпадением тот факт, что Гегель, воспринявший так много идей Гераклита и передавший их всем современным направлениям историцистов, выражал позиции противников Французской революции»[97]. Таким временем величайших социальных перемен Поппер, несомненно, считал и 1940-е годы. Они таили в себе большую опасность, поскольку за депрессией 1930-х годов последовали опустошение и дезорганизация, принесённые мировой войной. В такие моменты идеалы историцизма расцветали. В самом деле, они нашли отражение в национал-социализме, фашизме и Новом курсе: ведь все эти политические течения ставили во главу угла вмешательство государства и государственное управление экономикой и социальной жизнью.
