. (Мнение Стиглера до некоторой степени объясняет ту лёгкость, с которой неолиберализм иногда сводили к чисто неоклассической экономической теории.)
Могущество «невидимой руки» Смита, с точки зрения неолибералов, подразумевало, что для обеспечения «хорошей жизни» государство по большому счёту не нужно, так как рынок, предоставленный сам себе, сделает это лучше. Этот вывод также стал центральным идеологическим аргументом в пользу свободного рынка в холодной войне против тоталитарного коммунизма и его западных коллективистских сородичей. Как писал Фридмен в 1976 г., «[невидимая рука] действует весьма сложным и тонким образом. Рынок, куда каждый приходит своим путём, при отсутствии центральной власти, определяющей приоритеты, предотвращающей дублирование задач и координирующей действия, неискушённому взору представляется хаосом. Но если взглянуть на рынок глазами Смита, мы увидим, что это чётко организованная и тщательно отлаженная система, — система, возникающая из самих человеческих действий, но не является сознательным творением людей. Это система, обеспечивающая упорядоченное объединение разрозненных знаний и умений миллионов людей ради общей цели»[283].
В этом отрывке проявляется несомненное влияние Хайека и Мизеса. Фридмен считает, что только механизм цен способен предоставить эффективные и реальные средства организации информации без принуждения. Как и Хайек, Фридмен был убеждён, что рынок, эту организационную основу свободного общества, невозможно заменить государственным планированием. Например, в своём докладе о Смите он с издёвкой адресует цитату из «Богатства народов» вице-президенту при Линдоне Джонсоне и демократическому кандидату в президентской кампании 1968 г. Губерту Хэмфри: ««Государственный деятель, который попытался бы давать частным лицам указания, как они должны употреблять свои капиталы, обременил бы себя совершенно излишней заботой, а также присвоил бы себе власть, которую нельзя без ущерба доверить не только какому-либо лицу, но и какому бы то ни было совету или учреждению и которая ни в чьих руках не оказалась бы столь опасной, как в руках человека, настолько безумного и самонадеянного, чтобы вообразить себя способным использовать эту власть». Найдётся ли среди нынешних политологов тот, кто дал бы Губерту Хэмфри более точную и более беспощадную характеристику?»[284] Фридмен намекал на законопроект Хэмфри — Хоукинса, подписанный в 1978 г. президентом Картером; этот закон знаменовал собой возврат к кейнсианским методам экономического управления в ответ на кризисы 1970-х годов (см. главу 6). Критицизм Фридмена вполне понятен, ибо исходил от человека, который в 1960–1980-х годах был экономическим советником Барри Голдуотера и президентов Никсона, Форда и Рейгана. Подобно Хайеку и Мизесу, Фридмен считал одинаково самонадеянными претензии социалистов, «либералов» и прогрессистов на то, что они лучше всех знают, как обеспечить социальный прогресс и удовлетворить экономические нужды. Дискуссия по поводу экономического расчёта при социализме, в которой участвовали Хайек и Мизес
