«Затем Иуда быстро удаляется неизвестно куда — в уединение (άνεχώρησεν) и, придя на сторгованную им землю, снимает с себя длинный ремень, которым было опоясано его тело, привязывает его к какому-то дереву и удавливается (ср.: 2 Цар. 17: 23). Бездыханное тело Иуды сначала висело на дереве, потом сорвалось, низринулось с стремнины и разбилось так, что внутренности его выпали (Деян. 1: 18)» >[84].
Лопухин, как обычно, проницает время и пространство: и куда ушел, и на чем повесился, и один ли был или в компании какой. Только дерево остается безымянно «каким-то», в ботанике, что ли, не силен? С логикой все традиционно. «Удалился неизвестно куда, а именно — на сторгованную им землю». Почему же неизвестно? Вполне известное место.
Петр, рассказывая в Деяниях о смерти Иуды, говорит, что произошло это на земле, которая после того, как о его самоубийстве стало известно, названа Акелдамá, то есть земля крови (Деян. 1: 19). Традиция сохранила точное расположение этого места. Более того, в IV веке нашей эры там даже появился монастырь Акелдама — не в честь самоубийства Иуды, разумеется, но точно свидетельствующий о географической достоверности «земли крови».
И находится этот участок в долине Еннома, которая гораздо более известна как долина Геенны огненной, страшное и нечистое место для любого иудея.
«Гнусный обычай приносить в жертву детей Молоху в Тофете на юго-востоке означенной долины сохранялся продолжительное время. Впоследствии царь Иосия, истребляя идолопоклонство, осквернил это место (4 Цар. 23: 10, 12, 14), заставив бросать в него человеческие кости; и с этого времени долина Енном сделалась, по-видимому, местом свалки всяких нечистот, вывозимых из города, трупов казненных преступников, павших животных и т. п., а для уничтожения оных и происходившего, вследствие гниения их, зловония на дне долины горел постоянный огонь. Посему-то со временем она сделалась страшной и отвратительной для Израиля, и ее стали называть геенной, геенной огненной, употребляя это слово для изображения вечных мучений грешников по смерти.
