Статья первая — это практически прямая цитата из Второзакония (27: 25): Проклят, кто берет подкуп, чтоб убить душу [и пролить] кровь невинную! Этот грех считается одним из тяжелейших, потому что, согласно толкованиям, речь здесь идет о том, чтобы за подкуп нечестным образом применить Закон и погубить невинного. А это уже преступление не только против невинного, но и против Закона, то есть оскорбление Бога, Который тот Закон и дал. Иуда взял деньги и оклеветал Христа, заведомо обрекая Его на смерть, то есть воспользовался Законом в своих интересах, чтобы погубить неповинного.
Это преступление безусловно карается смертью.
Вторая статья, по которой Иуда приходит с повинной, — Второзаконие (19: 18–19): если… свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему; и [так] истреби зло из среды себя. Лжесвидетельство — тяжелейший грех, один из Декалога; лжесвидетельство, результатом которого должна стать смерть невиновного, — грех в кубе.
И карается он аналогично.
«Должно заметить, что, согласно Закону, лжесвидетель подвергался тому наказанию, которое ожидало оговариваемого им подсудимого» >[79].
Иуда — свидетель ложный. Донес на Христа ложно и умышлял Его смерть. Две статьи, за обе наказание — смертная казнь!
Он отлично это знает. И сознательно идет на это, потому что его признание может спасти Иисуса — если только власти действительно хотят справедливости, если они хотят покарать виновного, а не невиновного.
Иуда попросту предлагает себя на казнь вместо Христа. Прямым текстом. С петлей на шее пришел, считай — нате, вешайте, только Его отпустите, Он — невиновен. Это единственная причина, по которой он приходит к коэнам каяться в преступлении, других оснований для этого поступка просто нет.
Повеситься в отчаянии или сожалении о неудавшейся карьере он мог и без свидания с властями.
И, подчеркну, Искариоту сейчас не важно, Царь Израилев Иисус или нет. Безразлично ему, какие надежды с Ним связывались, безразличен Его статус, да и какой может быть статус у избитого, связанного, обреченного на смертную казнь?
Именно ради Него Самого Иуде вдруг становится не жаль жизни. Как не жаль было все эти три года. Как не жаль было несколько дней назад.
Возьмите мою жизнь, только освободите Его. Мессия или не Мессия, Царь или не Царь — Он невиновен.
И после этого толкователи уверяют, что Иуда не раскаялся, а если и раскаялся, то никак этого не проявил, потому что не поплакал и прощения не попросил, и раскаяние его поэтому бессмысленно, бесплодно и вообще…
