Это четвертое искушение — искушение праведной местью. Как и предыдущие три, оно совершенно логично и естественно для человеческой природы.
Справедливо и правильно отвратиться от человека, который сделал для этого АБСОЛЮТНО ВСЕ. Был другом, учеником, ближним — и ото всего отрекся, все предал, над всем поглумился. Вплоть до последнего проявления дружбы, до поцелуя. Добровольно. И предал на смерть. Тоже добровольно. За что?..
«И Ты исчерпал все возможности его вернуть. Ничто из того, что Ты предлагал ему, не толкнуло его обратно к Тебе. Что ж, в Свою очередь отрекись от него, подтверди его решение, согласись с этим человеческим свободным выбором: не Ты, но я, Твой враг. Отдай его на погибель, сообразно его собственному желанию и всему душевному устремлению.
Отдай его мне.
Отдай его мне, — говорит сатана, — отдай эту душу, признай, что есть проступки, после которых даже Ты отойдешь и не взглянешь больше. Есть бездны, куда не спустишься даже Ты, где мое, только мое царство. Я могу туда затащить человека — Твоего друга и близкого, — а Ты его оттуда не вытащишь, потому что он тут добровольно, а что Ты сделаешь с неподъемным камнем его воли?
Даже вознесенный Тобой к самым вершинам, приближенный к Тебе так, что ближе некуда, одаренный Твоими дарами, удостоенный Твоей дружбы, приобщенный Твоей любви, он предпочел меня, а Тебя возненавидел до убийства.
Так кольми паче все остальные? Ты зря пришел!
Он похулил Тебя и должен умереть. Похули человека и умри Сам».
Дьявол ставит перед Спасителем не просто ученика-предателя, но как бы все человечество, возлюбленное, избранное, осыпанное дарами и все равно предавшее и убившее Бога. Перед Богом-Христом — человечество: доказать, что недостойны. Перед человеком-Иисусом — родного и близкого предавшего друга.
«Ну что, съел? Любуйся. Вот она, вскрытая и распотрошенная душа нового Иова. Вот чем надо брать друга Божьего: не страданиями, не лишениями, это бы он перенес ради Тебя. Нет — растравлением и потаканием противным Тебе страстям, которые слаще милости Господней, и дружбы Твоей, и близости.
А раз так можно растерзать Твоего ближнего, друга Твоего и апостола — любого так можно, и ничего Ты с этим не сделаешь».
Здесь кончается любая аргументация в защиту Иуды, потому что защищать больше некого. У Христа нет ни малейших оснований беречь и спасать этот живой труп, полностью соединенный волей с человекоубийцей. Что там спасать? Это уже не друг. Уже не брат. От него осталась только внешняя оболочка, да и на себя-то он уже не очень похож. Прямо говоря, это уже почти и не человек, это тварь из ада.
