— К счастью! Впрочем же, поднос... Да уж что там поднос, оплошала ты, Катя, и, можно сказать, подвела. Как же я теперь рекомендовать тебя могу в услужение?
Деликатно исчезла Катя, а зеленый барин — очень-очень настойчиво:
— Лизу, я полагаю, берете? — и еще по-французски что-то.
Шибко этого Боря боялся; заговорят по-французски. Галломаны несчастные. Рабовладельцы — непосильным трудом изнуряли, обирали до нитки и на конюшне секли. И ударило в неприкаянную пьяную голову упрямство:
— Ка-тю! Еще у меня к вам вопрос... Это самое... ик,— икнул напоследок.— Ее, что, и вправду никогда не секли? На конюшне?
Удивленно вскинул брови зеленый. Потом усмехнулся. Его, видимо, осенило, хотя он и не мог сформулировать мысли: есть наборы аттракционов, в которых мы воспринимаем историю; и такие наборы должны быть комплектными, полными. Коль, к примеру, речь идет о татарском нашествии — значит, должны быть татары; и татарам надлежит гарцевать на мохнатых лошадках в церквах, собирать с русских дань и жечь города, раскрошив предварительно стены бревенчатыми таранами; Иван Грозный — это опричники, без опричников он не полон так же, как не полон без убитого им сына, Ивана (см. живописное полотно выдающегося русского художника-реалиста И. Е. Репина). Есть Разин, тот все больше швыряет в волну княжну-персиянку; есть Петр I, он бороды режет и строит деревянные корабли, трубку курит опять же. Крепостное право — это когда секут. Худо, худо было работать на барщине, ковырять сохой землю; еще горше бабам барских щенков кормить грудью, но первое дело — чтобы кто-то кого-то сек, сек под вопли и стоны...
— Никогда-с не секли,— это барин зеленый сказал по-прежнему строго, но слегка виновато; так обычно говорят о чем-нибудь дорогостоящем, но неполном, не испытавшем того, что отпущено человеку ли, вещи ли; даже об автомобиле, никогда не бывавшем в аварии, порой могут сказать с сожалением непонятным: «Нет, в аварии не бывал!» Тут, казалось бы, радоваться, но виноватость словно сама появляется в голосе.
— Уж не знаю-с, куда вы ее и кому соизволите определить в услужение, токмо слыхивал ваши словечки, обмолвились вы. И идет она в мир неведомый, и путь у девицы будет труднейший, я так полагаю, да-с. Уж не знаю, вам ведомо ли, что они с сестрицею с малолетства в Симбирской губернии произрастали, в селе Симбухово, у крестьянина Дрона Копейки; а потом уж тут оказались, в первопрестольной столице неоглядной империи нашей, но отнюдь, смею думать, не империи зла,— хихикнул.— А давайте-ка лучше о деле. Пятьсот рублев. За одежу особо: платьев даю ей, сарафанов дюжину, душегрейку на белке. А всего набегает пятьсот с четвертушкой, без запроса, да и то потому лишь, что срочнейшая надобность у меня.
