Вскоре после путешествия в XVIII столетие со своей СТОА-10 Боря сбежал: уволился. А чтоб не было придирок — нигде не работает, мол,— определился сторожем куда-то на склад: сутки работать, трое суток свободен. Деньги роздал женам. А мысли о породистых телках хотя и мелькали порою, он гнал их безжалостно: скверные это мысли. Стал Боря хранить целомудрие. Не поздно ли? Да нет, прозревать никогда не поздно.
А теперь рисовалась ему картина: панно некое с его триумфальной фигурою в центре. Слышал он о судебных процессах над диссидентами; завистливо фыркал: в школе Ста сорока четырех великих арканов терпеть не могли чьего бы то ни было успеха, а тут был успех, хотя и дорогою ценой доставшийся. Но Боря и восхищался: уж эти, они у-ме-ют. Да, умеют они превратить скамью подсудимых в трибуну, а свою защиту — в обвинение мучителей и тюремщиков. Их слова подхватывают радиостанции всего мира, их цитируют. И они триумфально отбывают в узилище. А что, если?..
Да, гуру он должен спасти! А, да что там спасти. Он должен провозгласить гуру, его в мир ввести, как этот блаженный Иоанн Креститель Христа миру открыл. Возвысил Иоанн Креститель Христа, хотя жизнью заплатил за слово свое: голову ему отрубили. Пусть и Боре...
Героические картины, наезжая одна на другую, теснились в сознании: Павел Власов из «Матери» Горького и Георгий Димитров на процессе о поджоге рейхстага. А еще — академик Сахаров. Надо речь произнести на суде, показать всему миру, кого у нас гонят и травят. И тогда распахнутся ворота в Белых Столбах, гуру выведут под руки, гуру въедет в Москву по Каширскому шоссе в открытой машине, и колокола звонить будут — ко-ло-ко-ла! И хотя не он, не Боря-Яроб, будет сидеть за рулем, потому что его на земле, в материальном мире, не будет уже — расстреляют его, казнят, а за руль посадят какого-нибудь майора. Будет въезд в столицу, прямехонько в Кремль: взрыв, открытый взрыв общенародного ликования, столпы огненные, в которых сгорит, испепелится вся черная масса заокеанских злобных энергий, и в бессильном бесновании станут корчиться американские маги в своих норах, в подземных бункерах...
Воссияет правда, восторжествует!
Что для этого надо сделать?
Ясно, что: погибнуть, но перед казнью сказать вещее слово...
А у нас в подполье, в группе УГОН, тем временем шло к концу обучение.
Мы порядочно поднаторели в прикладной скульптурологии, в науке о бытовании изваяний: логика их расстановки на площадях и на улицах, психоэнергетическая продуктивность, способы и формы ее форсирования.
