Подойдя вплотную, он неожиданно дружески похлопал по плечу и громогласно объявил:
— Вот как ведут себя настоящие герои вернувшиеся с лютой войны где не щадя живота своего защищали Отечество! Сидят себе скромно, и не бахвалятся подвигами! Честь и хвала Ральфу Тайндару и всем парням, вставшим на защиту славного королевства Далидор!
— Почёт! Почёт! Почёт! — стали с готовностью скандировать все члены его компании.
Я отреагировал на оказанные почести, пожатием плеч, продолжив своё молчаливое общение со стаканом вина.
Это не смутило «друга» детства. Тяжело опустившись на стул, он, развязно развалившись, поинтересовался:
— Сколько же врагов ты убил лично, достойный Ральф?
— Достаточное количество для того, что бы сидеть сейчас пред тобой, — подивившись выказанной почтительностью, грубовато бросил я. Затем и дальше не церемонясь, добавил: — А теперь иди, откуда пришёл. Я хочу побыть один.
— Ну, дело твоё, — Тарайя извиняюще развёл руками, изумив меня ещё больше, — и не сердись, если я был назойлив. Но в наших краях ты вернулся с войны одним из первых, вот я и не сдержал эмоций. И почему собственно не восхититься настоящим героем? Это патриотично!
— Да о чём ты? О чём речь? — не без злой насмешки вопросил я.
— Э-э, поясни свою позицию, — слегка растерялся Тарайя.
— Ведь на войне как? Ну, если по честному? — с плохо скрываемым презрением, отозвался я. — То мы драпаем словно зайцы, то они. Вот и всё геройство. К тому же Мраморный остров, мы так и не смогли отобрать у тарийцев.
— Ничего, дай срок не только он будет нашим, но и много-много большее, — туманно посулил Тарайя, проигнорировав мою нелицеприятную тираду. — Может, не так скоро как хотелось, но обязательно будет.
— А он стоит того? — я в упор посмотрел в его страшные глаза.
— Опять не понял, — действительно недоумённым тоном ответил Тарайя.
— Этот ничтожный клочок суши разве равноценен всем тем сотням парней погибшим за него? Как по твоему?
— Да разве дело в острове? На карту поставлен престиж государства! А за него можно принести абсолютно любые жертвы, — снисходительно похлопав меня по плечу, провозгласил Тарайя.
— О как! Любые! — «восхитился» я. — А ты, однако, стратег…
— Я! — наконец уловив в моём голосе издёвку, Тарайя встал, едва не опрокинув стул, и ударил себя в грудь кулаком. — Я — патриот! Я радею за милое сердцу Отечество! Тебе же вижу, сиё чувство почему-то не ведомо.
— Ты бы лучше о своих чувствах к родине говорил, находясь в армии, на передовой: где вши, тиф и костлявая старуха с косой, а не в безопасном уюте хорошей таверны, — я бросил эти слова словно хлёсткую пощёчину, хотя и понимал что в случае возникновения потасовки, дело мне придётся иметь не только с Тарайей, но и со всей его сворой.
