— Привет, глупыш, — затем обратилась она так, как порой называла в детстве. — Давненько не виделись. Что, наскучили игры на Границе? Домой потянуло?
Говорила Синди небрежно, словно я все еще был маленьким мальчиком, которого можно было всегда безнаказанно обидеть. Да другого-то меня она и не знала, вот в сознании ее я таким и остался. Наверное, поэтому она и не смогла предугадать последующих событий.
Резко выбросив вперед левую руку, я схватил сестру за роскошные черные волосы, рывком поднял из кресла и со всего маху ударил головой о стену. После чего швырнул обмякшее тело обратно. Арнувиэль за моей спиной одобрительно, хотя и нервно, захихикала. С минуту-другую я пристально рассматривал Синди. Она изменилась. Не то, чтобы сильно, просто очень красивая девушка превратилась в очень красивую женщину. Еще, пожалуй, ее портили неестественная бледность и странно-пунцовые губы, но в общем-то она, так и осталась изумительной сукой.
— Хорошо смеется тот, — обратился я к бездыханному телу, — кто смеется последний. Привет, сестричка!
Оставив ее на время в покое, я подошел к стальному шкафу, где хранились корона, меч, жезл и печать. Он оказался не заперт, но пуст, как пшеничный амбар в голодный год. Сзади раздал ось змеиное шипение и почти одновременно предостерегающий крик эльфийки. Моя сестра сидела, гордо выпрямившись, и жгла меня ненавидящим взглядом.
— Что, братец? Нет ничего? Вот досада! А ты получше поищи, может, что и найдешь. Вор! Ублюдок! Скотина!
Не спеша и не обращая внимания на эти слова, я обошел весь кабинет, зная, что Арнувиэль в случае чего успеет предупредить. Остановился у книжных шкафов: все собранные отцом и предками редкости в целости и сохранности стояли на своих местах. Правда, их покрывал густой налет серой пыли, как, впрочем, и все вокруг. Чучела убитых отцом на охоте зверей располагались в прежнем порядке, вот только у медведя был сильно распорот бок. Очевидно, кто-то из гоблинов попал по нему во время той памятной страшной ночи. Осмотрев все, я приблизился к сестре, недобро вжавшейся в мягкую кожу кресла. А она вдруг по-кошачьи, рассерженно зашипев, обнажила острые белые клыки.
— Тьфу, мерзость! — я с отвращением сплюнул и перекрестился. — Моя милая сестричка Синди, оказывается, вампир. Тьфу!
— Низко берешь, братец, — слова звучали глухо и угрожающе. — Пить кровь — это невинная забава, которой, я иногда балуюсь на досуге. А вообще-то я — могильная ведьма. Ведьма — Хозяйка Лоншира — миледи Синдирлин, так меня теперь называют подданные.
