— Гм, может, ты и прав.
Долгое молчание объяло комнату. Нарушил его я:
— Тут уж ничего не попишешь, Джон, от Костлявой никто не уйдет. Царство ему небесное, нашему командиру, он его честно заслужил. Но… Кто теперь командует Обреченным фортом?
— Твой дружок, — криво улыбнулся Джон, — лейтенант Феликс Ларе.
Мне оставалось только грязно выругаться, ибо Ларе, от которого теперь целиком и полностью зависела наша затея, был моим единственным, но злейшим врагом в форте.
— Да, Малыш, — процедил я, делая верный вывод. — От этого мы помощи не дождемся. Зато палки в колеса будет щедро втыкать. Как он только вообще разрешил поместить меня в лазарет, вместо того, чтобы выставить вон?
— А куда ж ему, гаду, оставалось деваться? — Джон сделал зверское лицо, что, надо сказать, у него хорошо получилось. — Ведь привез-то тебя я.
— Постой, Джон, — ухватился я за вопрос, — скажи-ка лучше, как тебе удалось унести свои ноги да еще прихватить и мои? Черный Король — парень не промах, да и Свита у него… Ребята, видать, еще те. — Самое странное, Алекс, никто и не пытался меня задержать. В какой-то мере это было даже обидно, но ничего, я стерпел. Ведь твоя жизнь висела на волоске.
— А Арнувиэль этот пес силой увез?
— Когда ты упал, девочка сломя голову бросилась на помощь, — Джон рассказывал, старательно избегая моего взгляда. — И я не знаю, чего больше было на твоем лице: крови или ее слез. Потом братец что-то долго втолковывал сестренке и таки, видать, убедил. Девчонка как-то сникла, страшно побледнела и, оглядываясь, пошла за ним. В этот момент цепи, сковывавшие меня, неожиданно исчезли. Арнувиэль же, отъехав метров двадцать, вдруг вернулась, торопливо отдала кольцо и медальон и сказала:
— Джон, я верю, что Алекс будет жить. Я надеюсь на это всем сердцем, иначе… Моя месть содрогнет саму Тень.
— Будь осторожна, госпожа, — шепотом посоветовал я. — Смотри, не погуби себя.
— К чему осторожность, когда белый свет не мил? — горько усмехнулась она и добавила: — Передай Алексу эти вещицы в память обо мне и скажи, что я любила его. Прощай, Джон…
— Уходи, — попросил я друга, чувствуя нарастающую внутри, словно снежная лавина, глухую, беспросветную тоску. — Уходи, уходи поскорее, Джон, дай мне побыть одному…
Он ушел, тихо притворив за собой дверь, и единственным свидетелем обрушившегося горя стала мокрая от слез подушка. Незаметно для себя я забылся тревожным, полным видений сном. И вновь надо мной зависла ненавистная черная птица, закрывавшая широкими крылами само солнце. Но теперь я уже стоял на ногах, крепко сжимая байлиранский меч, подарок Нэда, оружие древних королей.
