В молчании и, не слишком хоронясь, мы ехали тропами и трактами Покинутых Земель. Каждый был погружен в свои думы, даже неугомонный Маленький Джон. Нянюшка и ее судьба поразили его, заставив на многое взглянуть по-другому. Арнувиэль вроде бы оправилась после новостей о братце, но взгляд ее мне не нравился. Так смотрят люди, которым все по барабану, а жизнь, своя либо чужая, значения не имеет. Это было скверно, но все же я надеялся, что время излечит рану эльфийки. Да и как иначе? Девка-то молодая, здоровая. Выйдет замуж, другие заботы пойдут.
Пару раз дорогу нам преграждали гоблины и люди-отступники, но бревно Джона, мой меч и исступленная ярость эльфийки прекращали бой в первые же минуты. Оставшиеся в живых враги в панике разбегались кто куда. По-настоящему нас встряхнула схватка с шайкой злобных троллей, окруживших развалины старой башни, давшей нам приют. Опасная потеха длилась почти час. За это время мы успели расстрелять почти весь оставшийся запас стрел, после чего оголили клинки и через пролом в стене сломя голову ринулись в бой.
Джон, конечно же, орудовал своим бревном. Любимое оружие! Уйти сумел только один тролль, бросив булаву и петляя, как заяц. Догонять его не стали, просто уже не было сил, стрелу же тратить не хотелось. Да и кого он мог привести? Отряды троллей встречались редко, ибо из Сквознячных Пещер их мог зачастую вытащить лишь Большой Гонг крупного военного похода.
Несколько оживившись, мы еще долго обсуждали минувшую схватку.
И мне приятно было заметить в глазах эльфийки отсвет прежнего задорного блеска. Дальше довольно долго мы двигались беспрепятственно. И я, глупец, уже было возрадовался, но, как оказалось, рано.
Они догнали нас у самой Границы… Черный Король и его Свита. Тридцать закованных в вороненую сталь рыцарей. Словно сама Смерть и ее Апостолы… Трубач резко и повелительно дал сигнал, заставивший наших коней покорно остановиться. Сгори они в синем пламени, ведь до форта осталось рукой подать! Впрочем, разве несчастные животные были виноваты? Ведь даже мы, люди, и те почувствовали всю непреложную силу приказа.
Свита осталась в десятке метров, а к нам вплотную подъехал всадник на темном, как сама ночь, изрыгающем пламя огромном коне. Был он рослый и крепкий, но за всем этим безошибочно угадывалась хищная и гибельная кошачья грация. И вообще внушительно выглядел: закованный в устрашающие тускло-черные доспехи, к которым крепились стальные широкие крылья беркута, грозно вздымающиеся над плечами, и в шлеме в виде орлиной головы, увенчанной многозубчатым венцом.
