, это
окуоко.
Она внов помолчала.
– Кушиты по цвету похожи на плоть той рыбы, что ты съела, и у них нет окуоко. У тебя цвет коричневый и красный, как наружная кожа рыбы, и у тебя окуоко как у медузы, хотя и маленькие.
– Люди бывают разные, – сказала я. – Мой народ обычно не покидает моей планеты.
Теперь уже несколько медуз толпились у дверей. Окву придвинулась ближе, выталкивая из себя и втягивая обратно газовое облачко. На сей раз я не удержалась и раскашлялась от удушливой вони.
– Почему они у тебя? – спросила она. – Ты, должно быть, из всего твоего рода самое большее зло.
Я вновь нахмурилась. Кое-что я, кажется, поняла. Она говорила в точности как один из моих братьев, Бена. Я была младше его всего на три года, но мы никогда не были близки. Он легко раздражался и всегда толковал, как унижает нас кушитское большинство, хотя нуждается в нас и в наших астролябиях, чтобы выжить. Он всегда называл их «злом», хотя ни разу не был в их землях и даже не был знаком ни с одним кушитом. Возможно, его гнев и имел под собой основания, но все, что он говорил, он говорил с чужих слов.
Даже я могла заметить, что Окву была не самая старшая среди медуз, она была слишком импульсивная, и… что-то было в ней такое, что напомнило мне меня саму. Может, ее любопытство; я тоже на ее месте бы пришла посмотреть на себя одной из первых. Мой отец говорил, что именно мое любопытство было последним препятствием в том, чтобы сделаться совершенным мастером гармоний. Если мы с ним в чем- то никак не могли сойтись, то именно в этом – я полагала, что можно достичь совершенства только в том случае, когда любопытство толкает тебя на поиски этого совершенства. Окву, как и я, была юной. И может, именно поэтому она рисковала жизнью, чтобы утвердить себя в глазах остальных, и именно поэтому остальные были с ней так терпеливы.
– Ты ничего не знаешь обо мне, – сказала я. Кровь бросилась мне в лицо. – Это же не военный корабль! Это корабль, на котором летели профессора! Студенты! И все они погибли! Вы всех убили.
Она, казалось, кашлянула.
– Не пилота. Этого мы не стали жалить.
Тут я все поняла. Они смогут проникнуть за заградительные кордоны университета, если там будут думать, что корабль по-прежнему полон живых и дышащих профессоров и студентов, которых никто не убивал. Так медузы смогут вторгнуться в Оозма Уни.
– Ты нам не нужна. Но тот полезен.
– Вот почему мы все еще летим к Оозма Уни, – сказала я.
– Нет. Мы можем управлять этим живым кораблем, – сказала она, – но ваш пилот может сказать людям с Оозма Уни то, что они ожидают от него услышать.
