Рикер отыскал пожарную лестницу и взошел по черным металлическим ступеням на площадку второго этажа. Брыкнулся ключ в кармане, дверь послушно отворилась. Коридорчик был не таким коротким, каким выглядел на схеме, и довольно узким.
Рикер открыл вторую дверь и проник в конференц-зал. Луч фонарика высветил прямоугольное помещение с рядами синих кресел. Ряды наползали друг на друга полукругами, как зубы в пасти акулы. На сцене стояла кафедра с пятерней микрофонов и стол — тоже с микрофоном.
«Где-то нужно спрятать пистолет».
Он дошел до своего места в третьем ряду. Кресло трансформировалось так и сяк, но места для тайника не нашлось. Не положишь ведь пистолет на пол. Скотч к бархату не приклеится. Рикер вышел на сцену и осветил изнутри кафедру. На уровне пояса там выпирала дополнительная подставка для бумаг, между ней и корпусом имелась щель шириной с кулак. Рикер облепил пистолет скотчем и прикрепил к внутренней стороне полки. Теперь у докладчика Фрэнсиса Локка в случае чего найдется весомый и неожиданный аргумент.
Вернувшись в номер, Рикер вздрогнул. Внутри находился кто-то еще. Рука машинально дернулась к кобуре и тут же опустилась — кобура-то порожняя. Он увидел Хила. Напарник стоял у окна, разглядывая собственное отражение.
— Как вошел? — спросил Рикер и тут же догадался. Тот сделал запрос в системе, и все — дверь открыли.
Хил смотрел на него из отражения в окне. Каким-то он был слишком серьезным.
— Скажи честно, напарник, зачем туда идешь?
Рикер не ответил. Так они и стояли, глядя друг на друга как через зеркало. Кондиционер имитировал шум листьев в саду.
— Я тут твой ужин доел, — сказал Хил и повернулся. В руке у него была открытая бутылка пива из мини-бара. — Кишки гудели как тромбон.
Он опустился в кресло, вытянул ноги и отхлебнул из зеленого горлышка.
— Я ведь могу хоть сейчас спецназ вызвать, — сказал он. — Не дергайся только. Я знаю, что у тебя нет оружия.
Рикер взял в мини-баре другую бутылку и сел в кресло напротив. Вкус пива ему не понравился. Безалкогольное, отдает лимонной цедрой.
— Ты вчера спрашивал, не хочу ли я стать ангелом, — напомнил он.
— Ну.
— Я ведь уже был им.
Хил замер с бутылкой у рта.
— Был?
— Отец подсадил на амриту, когда мне было двенадцать.
— Отец… — ошеломленно повторил Хил и поставил бутылку на пол. — Как это случилось?
— Недалеко от нашего дома находилась церковь неогностиков. Однажды я взобрался на высокое окно и заглянул внутрь. Мне было лет десять, и я хотел почувствовать «запах Бога» — так мы, мальчишки, называли ладан. — Рикер снова с отвращением глотнул пива и обтер губы большим пальцем. — В окно я увидел толпу скорбящих. Оттуда несло холодом и запахом трупа. Я покрылся мурашками. Мне показалось, что сейчас меня заморозят, втащат внутрь и станут отпевать. С тех пор я жутко боялся всего религиозного. Увижу крест или полумесяц — и чувствую трупный запах. Психолог сказал, что это танатофобия — боязнь смерти.
