Группенфюрер Кальтенбруннер слегка нахмурился.
— Ну что ж, вот давайте и узнаем. О каком временном периоде мы говорим?
— Прошлое воскресенье, примерно с двух до шести дня.
Они оба повернулись ко мне. Я не знала, что сказать: я могла, конечно, ответить, что провела весь день с друзьями (и если бы их об этом спросили, они наверняка подтвердили бы моё алиби), но в то же время я сильно сомневалась, что стоило их во всё это втягивать.
— Фрау Фридманн? — группенфюрер Кальтенбруннер слегка повысил голос в нетерпении. Вот кого я повторно не хотела разозлить, так это его.
— Я была с мужем и нашими друзьями весь день. Они пригласили нас на чай сразу после воскресной мессы. Они ходят в ту же церковь, что и мы.
— Назовите, пожалуйста, их имена, адрес и домашний телефон, если он у них есть, — на удивление вежливо попросил группенфюрер Мюллер.
— Рудольф и Ингрид фон Вёрнер, они живут в доме на Блуменштрассе, сразу напротив банка, Рудольф там работает. Я, к сожалению, не помню номера их дома, но он выделяется из остальных — единственный белый на всей улице. Вы можете спросить моего мужа об этом, у него память лучше, чем у меня. — Я попробовала улыбнуться обоим. — Телефон у них есть, но я не помню номера, простите.
— Ничего страшного, мы и так их найдём. — Мюллер улыбнулся мне в ответ. Я почему-то ни на секунду не усомнилась в его словах.
— Как продвигается допрос радиста? — спросил доктор Кальтенбруннер своего коллегу.
— Не очень продуктивно, по правде сказать. — Мюллер слегка поморщился. — Похоже, что мальчишка твёрдо решил унести все свои секреты с собой в могилу. Продолжает отрицать, что знает женщину, которая работала с ним в связке, настаивает, что не знает кодов для посланий, не говорит, чей он связной… Наши люди уже почти всё перепробовали, но он по-прежнему молчит.
— Незадача, — подытожил доктор Кальтенбруннер.
— Может, вы с ним побеседуете? — вдруг предложил Мюллер. — Я много наслышан о ваших методах работы. Мои люди говорят, вы и камень разговорить можете.
— Ваши люди много лишнего болтают, — отозвался группенфюрер Кальтенбруннер. — Но побеседовать всё же можно.
— А с ней что?
— Ничего. Оставим пока здесь до подтверждения её алиби, что, я уверен, не составит затруднения. А после этого отпустим и извинимся за доставленные неудобства.
Они оба снова на меня глянули. Я же думала об Адаме, и что они с ним делали в течение этих двух суток.
— Что ж, — группенфюрер Мюллер кивнул. — Идём нанесём визит парнишке в таком случае.
