— Аннализа! — я позвал её в последний раз в отчаянии и опустил голову на землю у её колен.
— Кто такая эта Аннализа, кого он постоянно зовет? — Знакомый голос снова заговорил, прорываясь сквозь мой нескончаемый кошмар.
— Не знаю, сэр… Может, он говорит «Лизель»? Это имя его жены.
— Нет, это точно «Аннализа», и очевидно, что она была кем-то очень дорогим ему, если он её постоянно зовет. Выясните, кто из его ближайшего круга носил это имя, любовница может, или кто-то, кто работал с ним, и принесите мне файл на нее. Может, мы сможем это использовать.
Безумная головная боль сменила оцепенение, но не это было причиной того, что я позволил прорваться слабому стону. В холодном поту я понял, что неосознанно, но вовлек в опасность женщину, ради которой я готов был умереть, впервые в своей жизни.
Линц, сентябрь 1914
Далия обняла меня впервые с того дня, как наша дружба началась; началась, и чуть ли сразу не закончилась, если бы я послушал отца и прекратил все отношения с ней, как он того потребовал. Но как мог я сказать ей в открытую, что мне запрещено было с ней видеться только потому, что мой отец был таким вот убежденным антисемитом? Я-то таким не был.
Я и так чуть со стыда не сгорел, когда стоял перед ней и объяснял, почему мне больше нельзя было в открытую сопровождать её до дома, что это было желание моего отца, а не мое собственное, но что я всё равно хотел быть её другом и всё равно считал её безопасность своим приоритетом. Краснея и пряча глаза, я настаивал, что пусть мне и нельзя больше появляться с ней рядом на людях, я всё равно буду провожать её до дома, пусть и на расстоянии, но я всё же прослежу, чтобы её никто больше не тревожил.
Она приняла все это на удивление спокойно и даже дотронулась до моего плеча, потому как я никак не мог заставить себя поднять на нее глаза.
— Не нужно извиняться, Эрнст. Я все прекрасно понимаю. И поверь, я ценю твою помощь. Мой отец, когда я спросила его, почему он до сих пор не свел знакомства с твоим, объяснил, что вряд ли они когда-либо станут друзьями. Твой отец принадлежит к определенному политическому кругу, как я понимаю?
Я пожал плечами. Он ходил иногда на разные собрания, а иногда и людей приводил домой, но мои братья и я, как и моя мать, ни разу не были приглашены на обсуждение их политических взглядов. Да мне не очень-то все это и было интересно.
— Я это к тому, что такие вот политические круги не очень-то приветствуют евреев, как отец мне объяснил.
