Боб-младший несколько секунд просто стоял, буравя меня своим испепеляющим взором, но видимо инстинкт самосохранения всё же каким-то чудом победил в неравной борьбе с идиотизмом, и он, не говоря ни слова, вернулся на своё место, раскорячившись на лавке так, что для ещё одного человека там уже не было места. Хмурый Дирк в ответ на такой показательный жест отлип от стены и, намеренно громко топая каблуками по бетонному полу, прошёл на мою сторону камеры, демонстративно усевшись рядом со мной. Ну, почти рядом – на самый краешек лавки. Вернувшегося с моим кофе Барни если и удивила подобная рокировка, то вида он не подал. А мне и вовсе было плевать, я уже жадно тянул ручонки к своему экспрессо.
***
Камеры находились в подвале и не имели даже узеньких окошек, однако время уже было позднее, на улице как раз должно смеркаться, а значит ждать осталось не долго. Не то, чтобы перспектива новой встречи с опасными чудовищами меня привлекала, однако… за эти полдня меня уже порядком достало нытьё сокамерников. Вернее, только одного сокамерника, думаю даже не нужно пояснять какого именно. От того, чтобы ему вломить меня останавливало разве что присутствие здесь Барни, который внезапно для себя стал нашим тюремщиком. Впрочем, эта роль не сильно его угнетала, он удобно устроился за столом охраны, закинув на него ноги и читая какой-то детективчик в мягкой обложке.
Впрочем, скоро ему точно будет не до отдыха, ведь маркер раненного мной чудовища застыл в паре сотен метров от участка. Очень удобно, что пытавшаяся меня прикончить тварь теперь одним своим присутствием предупреждает об опасности, однако мне невообразимо грустно от того, что она сумела перебороть благословение и чувствует себя достаточно бодро, чтобы участвовать в нападении на вооружённых людей. Хорошо хоть народу собралось куда больше, чем я смел надеяться, всё-таки ночная смена обычно значительно жиже дневной, однако сейчас над нашими головами я улавливаю оживление. Неужели шеф Дауд всё же проникся моими предостережениями и внёс корректировки в работу отделения?
За ведущей в коридор дверью послышался шум: топот ног и неразборчивые голоса, говорящие на повышенных тонах. Как только это началось, мажорчик заметно оживился и, встав вплотную к решётке, заорал:
– Папа, это ты?! Скажи этим дебилам, чтобы отпустили меня! Я ни в чём не виноват, это Дирк всё устроил!
– Эй! – Возмутился сгорбленно сидящий рядом со мной хмырёнок, вскинув голову.
