И это есть отождествляющий прообраз и всех частных судеб самосознающих сущих. Каждое из них осуществляет свою судьбу в одном и том же темпорально обустроенном мире (эоне). С его начала в бесконечно-удалённом прошлом до его конца в бесконечно-удалённом будущем.
Вопрос же о том, бесконечен такой эон или нет, можно оставить навсегда неактуальным, если усвоить в умопостигании образ описанной временной структуры в синтезирующей простоте единства смысла.
Таким образом, субъект конституирует разворачивание своей включённости в событийный временной поток в структурной привязке к онтологически значимой категории — времени. Субъект гипостазирует в переживании настоящего момента весь временной континуум с включением прошлого в настоящее. И единственной предпосылкой для определения причастности к бытию осознаваемого нами события является восприятие его в настоящий момент, когда в сознании фиксируется его «вот-присутствие».
Субъекты реализуются в одном и том же временном континууме, понимаемом как некий общий эон. И это утверждение имеет своё основание в том, что данность такого эона в его универсальности не включает в себя меры оценок в актуальной различительности персональных «эонов» субъектов. С точки зрения самого вышесказанного эона то, что не вмещается в инерционное видение мира в его следовании законам, есть Ничто.
Но интуиция о Ничто инициируется инерционностью своего основания в мире как раз по причине невозможности усвоения в постижении смысловых коннотаций того, что находится за его пределами. В таком положении имеет место двойственность. Ограниченный самим Ничто временной континуум осознаётся как финитное образование, но сохраняет в себе содержание бесконечной протяжённости. Итак, континуум и ограничен, и бесконечно протяжён. Но таковое невозможно иначе, чем в осознании отсутствия для этого в структуре осознания темпорального континуума необходимых различающих дефиниций. Парадоксальным образом такое положение возвращает нам возможность осознания эона в двойственности. Прошлое мы можем воспринимать как бесконечно-удалённый момент. Это позволяет постулировать существование отсчёта времени именно от такого момента.
И этот момент характеризуется неопознанностью его «места» во временном континууме. Возникает подозрение, что начало отсчёта времени определяется двумя предположениями.
Во-первых, оно должно быть связано с уникальным положением на временной прямой в осознании в рефлексии на структуру времени субъектом. А во-вторых, мы должны заметить, что таковой отсчёт впервые полагает фактор осуществления событийности в онтологической актуальности. В силу сказанного выше этот момент может быть только настоящим моментом. Итак, факт сакраментальности настоящего момента осуществляется в рефлексии на момент начала отсчёта времени и конец такого отсчёта. Тогда «схлопывание» времени и его развёртывание происходят в каждый настоящий момент. Но в позиционировании Эоном самого себя всё находящееся за пределами временного континуума есть Ничто во всех смыслах. Ведь Эон следует в себе только наличным законам, в которых осуществляется инерция «этого» мира. Таким образом, всякий момент настоящего включает столько полноты бесконечной событийности, сколько представляется субъекту в её осознании. Ведь только в осознании настоящего момента реализуется свидетельство об онтологической консистентности всего того, что может полагаться подлежащим оценке его реальности.
