Положение материи двусмысленно. Она подвержена изменениям, выходя из ничтожения НИЧТО, но в другом смысле её нет и никогда не было. Но меня озадачивают несколько моментов. Мне надо мотивировать неизбежность подобного действия «демиурга». Я склоняюсь к тому, что нужно вспомнить о сущности НИЧТО в рассмотрении его аналогии с тем НИКАК, которое мы рассматривали в книге «Поиски пристанища без опоры». Ведь мы находимся в согласии с тем положением, что сознание отражает онтологию. Но безальтернативность НИЧТО полагала бы его в предпочтительность возможности. Такова функция сознания, что даже на НИЧТО накладывается печать сущего. И потому оно должно подразумеваться в качестве иного «нечто». Дальше всё проще. Оно приобретает в акте раскола и рефлексии сознания осуществимость. Разбиение же можно полагать на симметричные части, когда нет предпосылок для различения, кроме того, что одно есть иное другого. И ещё надо подумать о материи как реализации принципа инерционности. Я склоняюсь к тому, что надо принять предположение о невозможности осознать как явленное то, что является впервые. Парадоксальным образом сознание безразлично к тому, что не опознаёт как следование парадигматическому прообразу, а оно осознаётся в рефлексии на прошлое. В этом коренится мысль, что «всё было».
И ведь материальные тела, как я писал, в притяжении выражают свою примордиальную общность как единство. Комбинация этого факта с тем, что произошло падение во множественность, позволит предположить, что прошлое и настоящее накладываются друг на друга, образуя перманентно локальную связь между событиями в темпоральности их последовательной смены. И, кроме того, самим свойством осознания сознание позиционируется как прообраз той самой рефлексии, которая лежит в основании взаимозависимости рождения сущих, о чём нами было многократно говорено прежде и нашло отражение в прежних текстах («Сеть Индры,…»)
Итак, мы исходим из априорного положения, когда наше сознание несёт на себе печать присутствия некоего невыразимого Принципа, о природе которого мы не имеем никаких свидетельств. Это не значит, что она окутана какой- то завесой тайны. Всякая тайна и даже то, что скрывается за этой завесой, в той или иной степени есть плод человеческой инициативы. Принцип же есть то, что составляет причину подозреваемого в сознании действия безусловной безальтернативности самого модуса присутствия. Это есть переживание того, что принцип допускает реализацию для своего действия сразу в двух противоречащих друг другу аспектах. Во-первых, имеет место отсутствие предпочтений в проявлении альтернативности, а во-вторых — имеющее место положение безальтернативно. Я утверждаю это, понимая, что подобное утверждение есть следствие специфики осознания человеком Принципа в той мере, в которой это возможно. Но большее невозможно. Таким образом, мы имеем возможность рассматривать в перспективе реализации положение, когда возможно осмыслить шаг в образовании из единичного и иного ему. Таким образом, утверждается в возможности осознание первого шага в падении в множественность. Далее можно утверждать сказанное выше о демиурге.
