Лера не понимала. Нет, решительно ничего не понимала. То есть если она сегодня взяла мамину иглу для валяния и не вернула на место, то вот этот дядя взял на себя эту провинность? Тогда пусть придет к маме и скажет, что это он взял иглу, а Лера нисколечко не виновата! Тем более эта игла была очень нужна ей. Она тоже собиралась валять. Пингвинчика. Она, конечно, вернет маме иглу, но… как-нибудь потом. Когда та забудет о пропаже. А сначала попробует повалять сама, потому что мама ей не давала, боясь, что девочка уколется.
– Бабу-уш, – застонала Лера, не в силах сдерживаться. Ей казалось, что еще немного, и у нее по ноге потечет теплая жидкость. – Я хочу в туалет. Сейчас!
– Нет, стой! – рявкнула баба Шура. Она была доброй, но иногда ее лучше было не злить. Особенно когда дело доходило до веры в бога. Здесь даже папа ей обычно не перечил – знал, что бесполезно. Она могла так все обставить, что он потом месяц с ней не разговаривал. «Все из-за вашего бога», – кряхтел папа, но все равно в итоге мирился с бабой Шурой. Все же она была его матерью, а маму любят. Любую.
Баба Шура дернула Леру к себе, и девочка снова увидела перед собой глаза мужчины на иконе. Они, казалось, говорили: да, сейчас ты описаешься, девочка, совсем как маленькая. Как тогда, в детском саду, помнишь?! Все смеялись, увидев пятно на твоих колготках. Помнишь, да?! Это было так смешно!
Лере показалось, что клыки стали больше. Мужчина улыбался. Он смеялся над ней!
– Не-е-ет! – закричала Лера. Очень громко и протяжно. Ей казалось, что порыв ветра пролетел мимо нее, когда она закрыла глаза.
Ш-ша-а-а! Открыв глаза, она увидела, что свечки под иконой почему-то потухли. Хотя еще до того, как она закрывала глаза, они горели.
Все обернулись к ней. Даже поп, который читал проповедь.
– Зачем ты меня позоришь-то? – Баба Шура встряхнула девочку. – И так как нехристи себя ведем, ей-богу!
И она потащила ее к выходу. Вдруг у них на пути оказался поп. Лера не сразу сообразила, что тот был похож на страшного мужчину с иконы. Открыла рот.
– И почему мы кричим в храме Господнем? – спросил священник.
Лера не знала, что ответить. Ей казалось, что мужчина с портрета ожил и пришел забрать ее. А еще моча подпирала. Еще минутка – и она не сможет больше терпеть.
– Владыка, она… это моя внучка… она не хотела… подводит меня, ей-богу! Мы лучше пойдем, – сказала баба Шура, намереваясь тащить ее дальше к выходу.
Священник посмотрел сначала на Леру, потом на потухшие свечки под иконой. В уголках губ мелькнула едва заметная улыбка.
