Запрещено для детей. Пятый номер | страница 21
Завидѣвъ бѣжавшую встрѣчу ему странную фигуру, господинъ въ пальто разсмѣялся, а потомъ началъ пристально взглядываться въ нее, и вдругъ на лицѣ его выразилось глубокое изумленіе.
Поклонъ былъ такой, какіе сви дѣтельствуются только начальникамъ, изъ чего и можно съ достовѣрностію заключить, что господинъ въ пальто былъ его начальникъ. — Что это вы… въ такую пору… въ такомъ видѣ… танцуете?… — Танцую — могъ только проговорить дрожащимъ голосомъ дрожащій Петръ Иванычъ, непривыкшій съ дѣтскихъ лѣтъ противорѣчить старшимъ…
Опомнившись, онъ ничего не слыхалъ уже, кромѣ стука удалявшихся дрожекъ, и веселаго заливнаго хохотанья, отъ котораго морозъ пробѣжалъ у него по жиламъ…
V
Онъ умолкъ и «какъ юный дубъ, низринутый грозой» палъ къ ногамъ супруги своей. Но она была неумолима.
— Не повѣрю! Ужь что ты мнѣ ни толкуй, нс повѣрю! Измѣнникъ! человѣконенавистникъ! чудовище!
И она зарыдала, а потомъ впала въ совершенное отчаянія, и била себя въ грудь, повторяя: — Ахъ, я несчастная! несчастная! несчастная!…
Да какого сраму дожила я, несчастная!… — Я ей Богу-съ ни въ чемъ не виноватъ, Ѳедосья Карповна!
потомъ впала въ совершенное отчаянія, и била себя въ грудь
Онъ дѣйстительно былъ ни въ чемъ не виноватъ, что могутъ подтвердить и читатели. Намѣренія его были чисты, даже похвальны: онъ хотѣлъ настичь похитителя и отнять у него свои вещи. Ѳедосья Карповна перетолковала все совершенно иначе. Проснувшись отъ толчка въ ногу и не нашедъ подлѣ себя супруга, она прежде всего вскричала: «измѣнникъ!» Черезъ минуту, удостовѣрившись, что и платья на обычномъ мѣстѣ не было — обстоятельство, не оставлявшее ни малѣйшаго сомнѣнія, что измѣнникъ ушелъ на свиданье, — съ громкимъ воплемъ упала она на подушку и воскликнула: «ахъ, я сирота горемычная!» Потомъ вскочила и бросилась туда, гдѣ вечеромъ оставила платье, но его, какъ мы знаемъ, тамъ не было; не долго думая, куда бы оно могло дѣваться, — ибо женщина въ припадкѣ ревности, по увѣренію опытныхъ людей, лишается всякой способности разсуждать, — она съ минуту металась по комнатѣ, но не нашедъ ничего во что бы можно одѣться, кромѣ оставленной таинственнымъ незнакомцемъ шинели, накинула ее на себя и бросилась вонъ. Руководимая все тѣмъ же инстинктомъ ревности, она пустилась по тому направленію, по которому таинственный незнакомецъ увлекъ за собою Петра Ивановича. Петръ Ивановичъ въ то время возвращался уже домой, перепуганный, убитый, весь съ головы до ногъ синій, отъ холода и разныхъ ушибовъ. Встрѣча ихъ была страшная; было не много сказано, но успѣла разъиграться трагедія.
