Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 1 | страница 72

Гипотетическое обещание лирического героя: «Я здесь остался б» – с самого начала было невыполнимым, даже, может быть, притворным, поскольку он и не собирался оставаться где бы то ни было. «Смутное влеченье» явно перевешивает желание «остаться»: динамический импульс, даже предельно неопределенный, был для пушкинского лирического героя (как и для самого автора) важнее блаженной стабильности. Неслучайно вместо воссоздания стабильной определенности поэт демонстрирует поток сменяющих друг друга состояний, передающих как раз его «смутные влечения». Каждое из них характеризуется именно «смутностью» и неопределенностью: «неведомая тишь», «желаний трепет», «мир мечты», слышащийся «лепет»… Все это совершенно нереализуемые действия. И даже совершенно интимное «целование ножек» кажется в этом контексте недостижимой целью всех стремлений героя… Ведь сам лирический герой Пушкина (во всяком случае в этом тексте) характеризуется полнейшей неопределенностью, неуловимой изменчивостью…

«Онегин» (1999). Реж. – Марта Файнс. Оператор – Реми Адефаразин

На самом деле именно так и должен выглядеть персонаж «потока» – текучий характер, актор с размытыми мотивами и ожиданиями, функционально не отделимый от «сюжетного потока» и как бы служащий непосредственным его продолжением. В произведениях «большой формы» – романной или сериальной – появление подобных «текучих» героев – не только возможность, но и необходимость жанра. Первые наблюдения за подобным феноменом в литературе принадлежат Н. Чернышевскому, а примеры, к которым он обращается с анализом, – это ранние произведения Л. Толстого – «военные рассказы» и первые две части трилогии – «Детство. Отрочество. Юность».

Чернышевский в своей рецензии на «Детство и отрочество» и «Военные рассказы» отнес текучие характеры Толстого к разновидности «психологического анализа». «Психологический анализ, – писал Чернышевский, – может принимать различные направления»; Л. Толстого занимает, по словам Чернышевского, «всего более – сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души, чтобы выразиться определительным образом» [88]. «Диалектика души» – это именно то самое слово, которое применимо к текучим характерам и текучим обстоятельствам, неотделимым от «сюжетного потока». В произведениях «большой формы» Л. Толстого «диалектика души» нашла свое применение и развитие и в эпопее «Война и мир», и в романе «Анна Каренина, и в «Воскресении», и в «Хаджи-Мурате»… Толстовское открытие оказалось востребовано и в других произведениях литературы и особенно экранного искусства – как в России, так и за рубежом.