С растущим чувством удовольствия я восседал на табуретке, и мои вчерашние похождения рисовались мне уже не в таком ужасном свете, хотя я и побаивался, что помимо перехода на «ты» во время нашего общения с пастором могло произойти и что-нибудь другое, наверняка я и в разговоре с ним нагородил всякой чепухи; однако я надеялся, что наш сосед человек разумный и не воспользуется моей слабостью.
Но больше всего меня смущало то, что, разговаривая, я с присвистом произносил шипящие звуки, потому что на месте выпавшей коронки воздух прорывался с большей силой; я решился со всей откровенностью признаться гостям, что у меня только что свалилась коронка, и они с полным пониманием отнеслись к моей беде.
Постепенно я расслабился настолько, что решил снизойти до церковнообщинных забот-хлопот. Я сочувственно и с интересом выспрашивал пастора и узнал, что село — сплошь реформатское, что как раз сейчас приступают к ремонту жестяной крыши колокольни и к строительству нового дома для священника. Большую часть средств собрали всем селом: каждый член кооператива пожертвовал свою годовую премию.
— И Глемба тоже пожертвовал? — дважды присвистнул я, а пастор оживленно закивал головой.
— Все единогласно так решили, — сказал он. — И члены правления тоже.
— Весьма похвальное решение, — снова присвистнул я и заметил, что эта готовность к пожертвованию — плод трудов самого пастора, не иначе.
Он возражал, явно из скромности, а затем, краснея и смущаясь, признался, что хочет просить нас об одолжении. Все постройки в их усадьбе стоят на искусственно возведенной насыпи и обнесены опорной стеной; эту стену тоже придется перестраивать, и прежде всего надо ломать прежнюю. А поскольку дворы наши вплотную примыкают друг к другу, то часть обломков неизбежно обрушится на наш участок. Со временем, конечно, их уберут, но пока что нам придется потерпеть весь этот хаос, связанный с перестройкой.
— Само собой разумеется, — великодушно согласился я.
Пасторша сказала, что им с нами просто повезло, ведь прежний сосед, старик Перестеги, нипочем не пошел бы им навстречу.
— Злой был человек, — продолжала она, поправляя на жгуче-черных, гладко причесанных волосах с пробором посередине завязанный по-крестьянски платок. — Как-то раз у меня курица подлезла под забор и забрела к нему на участок, так он на нее собаку натравил. И курица-то была такая славная, рябенькая… Мало того, так он еще и угрожать мне стал — ну просто запугивал. Он в ту пору был председателем кооператива, хотя раньше против демократии выступал и даже в тюрьме сидел. Вот ведь как меняются люди…
