.
Литературный успех не обошел стороной и Чака-прозаика. Единодушным признанием читателей пользуется его первый роман «От рождества до рождества» (1966), выдержавший несколько изданий. В центре повествования — нравственные проблемы, преобразования в сознании венгерского крестьянства, которое уже прошло путь преобразований экономических.
Вообще о Чаке можно сказать, что он — в широком смысле — певец одной темы, которая явственно прослеживается на всем его творческом пути, анализируем ли мы его социографические работы, романы или рассказы: «Главную задачу мы видим в воспитании качественно нового человека. А как будет проходить этот процесс, когда уже созданы основы социализма?.. Почему они (люди. — Т. В.) новые, отчего они ими станут?»[4]. Можно — хотя это и нелегко — перевести хозяйство на новые рельсы, наладить крупное производство, победить отсталость в экономической жизни, но как преодолеть трудности внутреннего, «глубинного» порядка, как победить предрассудки, пережитки мелкособственнического уклада в душе человека, как привить ему основы новой, социалистической морали? В самом деле, отчего вдруг станут «новыми» люди, рожденные и воспитанные при старой жизни, как помочь им избавиться от груза вчерашнего, как сделать их достойными преемниками новых завоеваний?
Рост общего уровня жизни порой опережает моральное созревание общества. А это страшно, это недопустимо, чтобы люди — в особенности культурные, интеллигентные — оторвались от народа, не поняли своего места в новой жизни. И тут автор становится беспощадным, лирический тон его повествования сменяется иронией или гневным сарказмом. Любопытно проследить авторское отношение к герою рассказа «Талисман». Главный бухгалтер, только что получивший назначение в сельскохозяйственный кооператив, воспринимает свое переселение в провинцию как путешествие в некий экзотический край или охотничью вылазку; даже костюм у него маскарадный: галифе, высокие сапоги. Вместе с председателем кооператива ему предстоит отправиться на дальний хутор к крестьянину, который сдал в фонд артели своих лошадей, но телегу укрыл от «экспроприации». Крестьянский мир глубоко чужд горожанину, поэтому поездку на хутор он представляет себе как своего рода карательную экспедицию. В ожидании кровавого столкновения он мысленно рисует картины одну ужаснее другой и сам же оказывается жертвой собственного страха: споткнувшись буквально на ровном месте (автор придает этому обстоятельству символический характер), он падает и разбивает голову о каменный водопойный желоб. А проблема, вокруг которой вроде бы поначалу строился конфликт (не сданная в общий фонд телега, которая не представляет никакой практической ценности ни для кооператива, ни для бывшего хозяина и дорога ему лишь как архаическая реликвия, «талисман»), решается походя, в беглом обмене репликами председателя кооператива и чудака-крестьянина. Между ними нет разногласий, они делают одно общее дело, а городской приезжий — чужак, который никак не мог уяснить себе, зачем понадобилось хуторянину прятать телегу.
