– Сам двигал мебель? – округлила я глаза. – С поломанной рукой?
– Не сам, конечно. Я ему помог: кровать сдвинул, тумбочку. Он говорил – я переставлял. Буквально на двадцать сантиметров. Больше ему и не нужно было. Издевался, короче!
– Капельницу трогал?
– Ну да. Еще посуду ему помыл: кружку и миску. Благо санузел при палате. Сказал бы, я и полы бы ему отдраил. Честно, Вика. Бисер готов был метать перед этим упырем!
– А он что?
– Он вроде бы подобрел. Сказал, что подумает и, возможно, простит, но лечение я ему должен оплатить, только тогда он не будет настаивать на наказании.
– Уже хорошо. А что было дальше?
– Ничего. Я предложил сразу деньги, но он сказал, что чужого ему не надо. Когда выздоровеет, скажет, сколько денег пошло на лекарства. Потом он стал меня выпроваживать: «Иди, устал я, а мне еще капельницу должны ставить». Да, передачу, что ты принесла, он велел забрать, – вспомнил Юра. – Извини, но я ее съел. Вкусно.
– Понятно. А пил зачем?
– Я совсем чуть-чуть, чтобы расслабиться. Вика, мои нервы на пределе. Поверь, сегодня первая ночь, когда я смог уснуть по-человечески, тринадцать часов проспал – только недавно проснулся. Кажется, кто-то приходил. Сквозь сон слышал звонок в дверь. Сил не было проснуться.
– Еще бы! Судя по запаху, выпил ты не одну рюмку. Юра, ты сейчас не о выпивке должен думать, а адвоката хорошего искать! Есть у тебя такой на примете? Может, у родителей был?
– Я посмотрю в записной книжке отца, – неопределенно ответил Юра.
Соображал он в эту минуту плохо. Я не стала его мучить и просить, чтобы он при мне поискал номер телефона адвоката.
– Ладно, не сейчас, но обещай, что ты найдешь себе адвоката. И чем скорее, тем лучше. Кстати, когда ты уходил от Пискунова, ты медсестру видел?
– Да, даже разговаривал.
– Интересно, о чем?
– Так. Спросил, много ли хлопот доставляет ей Пискунов. Уж больно он вредный.
– И что она ответила?
– Сказала, что хлопот он доставляет не так уж много, но временами на него что-то находит, как будто бес вселяется. Все ему не так! Нервы у него ни к черту. Я мог только посочувствовать ей. Девчонка простая и жутко стеснительная. Такая и ответить за себя не может.
«Словами – да. А тихо отравить – запросто», – подумала я.
– А как эту девушку зовут, не знаешь?
– Ой, – напряг память Юра. – У нее еще на груди табличка была. Светлана. Светлана Пырьева или Перьева, точно не помню. Слушай, а что с Пискуновым случилось? – наконец-то поинтересовался Юра.
