– Взяли лошадников. Всех взяли. Красавчика, Рубаху, и Быка со всеми мужиками.
– А эти-то как там оказались?
– Так деньги же. – мужчина вздохнул. – Он, ну Красавчик сам позвонил, и сказывал, что какие-то залётные должны привезти ему рыжья на пять лимонов. Баял что рыжьё с Востока, и попросил ребят чтобы на подхвате были. Видать кинуть хотел залётных. А сейчас Глашка прибежала, криком кричит что махом набежали солдаты из Охранных сотен, да так, что никто и вякнуть не успел, и повязали всех. Она-то опоздала к ночной, и видела всё, и как грузили в воронки16, и как легаши там всё обнюхивали.
– Говорили ему, что жадность доведёт до цугундера. – Калита стукнул по столу тяжёлым кулаком так, что подскочил тяжёлый бронзовый письменный прибор. – Куда их повезли?
– Того не знаем пока, но Аглая сказывала, что Миньку вослед послала, чтобы проследил. Так что вскорости знать будем.
– Ежели их прямо на золоте взяли, то совсем плохо. – Калита скрипнул зубами. – Статья тяжёлая.
– Да нам-то что? – Колган пожал широкими плечами. – Мы по его делам никак не замазаны, а бега без хозяина долго стоять не будут. Найдём человечка.
– Да что ты понимаешь, дурья твоя башка. – Калита с ненавистью посмотрел на помощника. – Красавчик же возил деньги в банк. И не свои возил. Наши. Общаковские. А Рубаха тот и вовсе в банке работает. И ежели он запоёт, то нашему благодетелю никак не отбиться. А ну как их за эту ниточку потянут? А там такие деньги, что нас с тобой Матушка просто закопает заживо. – Калита медленно успокаивался, продолжая думать над решением проблемы.
– Значит так. Куда бы его не посадили, узнай где, кто и как. Дай денег вертухаям, да не скупись. Много дай. Пусть они Красавчика, да Рубаху, втихаря придавят. Будут они молчать, не будут, всё одно. Нет человека – нет заботы.
– А как с Быком и его людьми?
– Ну, тем как положено. Подогрей им шконку, да на дорожку кинь. Бык честный вор, так что к нему со всем почтением. У него же вторая ходка? Пригодится ещё.
Российская империя, Москва. Тайная Канцелярия.
К вящему огорчению Калиты, директора ипподрома повезли не в следственную тюрьму на Троицкой заставе, и даже не в центральную тюрьму коллегии внутренних дел, а в камеры следственного отдела Тайной Канцелярии, о которых было известно только то, что они есть и находятся где-то на территории зданий Канцелярии.
Сам Василий Павлович Гинзбург известный среди московской уголовной публики как Красавчик, был относительно спокоен. Тюремных сроков у него раньше не было, так что он первоходом, даже по тяжёлой статье, получал пятерик каторги, да ещё пятёрку поражения в правах, что было в общем неприятно, но не смертельно. А вот Егор Никандрович Рубахин по кличке Рубаха, тот уже делал второй заход, и имел все шансы ловко, по-молодецки выхватить пятнашку, что, учитывая его возраст, означало смерть на каторге.
