— Знаю, знаю, — опять перебил Раков. — Оставьте вашу докладную, я сам займусь этим делом.
Когда жалобщик, не скрывающий радости, исчез за дверью, Раков выдвинул ящик письменного стола, вытащил красную папку, раскрыл, положил в нее материалы по санэпидстанции. Убрал папку на прежнее место.
Эх, Драшкин, Драшкин. Жаль мне тебя, Драшкин.
Раков улыбнулся.
И вдруг на него опять накатила, нахлынула обжигающая волна стыда: «Что с тобой происходит, Раков? Чему ты радуешься?!.. Кем ты стал, в кого превратился?..»
Но он уже привык небрежно отмахиваться от подобных «приступов» — отмахнулся и в этот раз.
Раков взглянул на часы — надо успеть заскочить домой, переодеться, а если удастся — отдохнуть с полчасика, вздремнуть. К семи — в «Елочку»…
Взглянул в окно — служебная машина стоит возле подъезда, шофер дремлет, прикрывшись газетой.
Нажал на кнопку — зашла секретарша.
— Любаша, меня не теряйте. Заеду в облздрав, а оттуда — сразу домой.
— Ясно, — кивнула Любаша. — Кстати, книжку я перепечатала. Дать почитать?
— Не требуется, — усмехнулся Раков.
— Очень жаль, — вздохнула она.
В облздрав он, конечно, не стал заезжать, а сразу махнул домой.
Жена плакала, открывая дверь. Лицо красное, в пятнах. Была полураздета, в одной комбинации, живот выпирал, на груди сквозь сиреневый шелк темнели околососковые круги.
— В чем дело? — нахмурился Раков. — Что случилось?
Минут пять она всхлипывала, сморкалась в платочек, вздыхала и, наконец, сообщила, что во время мытья полов поскользнулась и упала прямо на живот.
— Я так испугалась, так испугалась!.. — повторяла она сквозь слезы. — А вдруг наш ребеночек ушибся?.. А вдруг с ним что-нибудь?..
Обхватила Ракова за шею, прильнула к нему тугим животом и снова заплакала.
Он хотел мягко отстранить ее, но вдруг ощутил (или это ему лишь показалось?) — слабый толчок, биение нетерпеливого наследника… и страх жены за будущего ребенка передался и ему, наполнив его жарким и неведанным чувством отцовской ответственности. До этого момента Раков почти не задумывался о том, что у него будет ребенок. То есть, он, конечно, думал о нем и раньше, но думал как о чем-то внешнем, абстрактном, а вот сейчас — впервые! — он ощутил свою кровную связь с этим комочком плоти, еще не родившимся, но уже живым…
— Ну-ну, — он погладил ее по спине. — ну, Верочка, перестань. Я ж тебе много раз советовал — лучше мыть пол шваброй, чтоб не наклоняться. Ведь говорил? Говорил же? Ну, ладно, хватит слезы лить.
