— Уже поздно, — сказал Антон Трофимыч, тихонько барабаня толстыми пальцами по столу. — Опоздали, дорогой товарищ.
— То есть как? — растерялся я.
— А вот так, — и он спокойно посмотрел в мои перепуганные глаза. — Перестарались, Валентин Петрович… перемудрили. Я предупреждал. Сами виноваты — упустили такой вариант.
У меня перехватило дыхание.
— Но вы обещали!..
— Обещал. И вы сами виноваты, что я вынужден отказать.
— Как же так?.. Ничего не понимаю.
— Слишком вы неустойчивый элемент, — и главный врач снисходительно улыбнулся. — С вами еще влипнешь в какую-нибудь неприятность.
— Но квартира!.. Ведь старушка лежит у нас?
— У нас, у нас. Не у вас. Не в вашем отделении, слава богу. У нее свой лечащий врач.
— Значит, ее не будут помещать в дом инвалидов?
— Будут, почему же.
— А квартира?
— В квартиру вселяется Семен Семеныч. Завтра переезжает. Дело решенное, местком утвердил…
— Как — утвердил? Когда?
— Да, вот, недавно, — и он посмотрел на часы. — Только что. Все сделано по правилам. Семен Семеныч живет в коммунальной квартире, семья — три человека, так что…
— Но как так, как можно?! Вы шутите, Антон Трофимыч?..
Я чуть не плакал.
— Нисколько не шучу. Я в делах никогда не шучу. Это вы — шутник. У вас то одно, то другое… семь пятниц на неделе. Затеяли дурацкую возню с опекунством!..
— Так я же себя предложил… опекуном-то! Себя — не кого-то! Кому от этого могло быть хуже?
— А вы не подумали, в какое положение ставите Нинель Петровну? При живой-то дочери появляется посторонний человек — и предлагает опекунство! Ах, какой рыцарь! Вы меня извините, Валентин Петрович, но это даже… оскорбительно. Допустить такую бестактность! Когда Нинель Петровна узнала о вашей выдумке, она просто… да ну, что с вами разговаривать? Не поймете. Вроде бы интеллигентный человек, а ведете себя как… дурачок какой-то. С вами, ей-богу, связываться опасно… Короче — все.
— Постойте, постойте! — вскочил я, обезумев от унижения. — Как это — все? Далеко не все… Разве можно играть со мной так жестоко? А мое заявление? А ваше ходатайство с тремя подписями и двумя печатями? Официальные документы!..
— Эти документы аннулированы.
— Что, что? Вы обещали передать их в исполком!
— Да хватит вам, Валентин Петрович. Чего уж теперь — после драки кулаками махать?.. Я был просто вынужден уничтожить эти о ш и б о ч н ы е бумажки.
— Не может быть… — прошептал я. — Так нельзя… вы надо мной просто издеваетесь…
— Да нет же, — терпеливо сказал он, поглаживая правой ладонью левую руку. — Опять вы мудрите. Сколько можно объяснять? Вы сами во всем виноваты… В таких делах мудрить нельзя, запрещается. Надо было просто — хвататься обеими руками за предложенную квартиру и радоваться.
