Тогда он, хромая, побрел дальше по пустынному городу, как и прежде оставляя за собой красные капли. Приорат доминиканцев был далеко. Ему оставалось только смирить гордыню и постучаться в обитель францисканцев, что располагалась между церковью Святого Петра и городской стеной.
Испанцу пришлось несколько раз дернуть за шнурок колокольчика, прежде чем приоткрылось окошечко в воротах монастыря и оттуда осторожно выглянуло худое лицо молодого монаха. Капюшон его был надвинут на глаза, а нос и рот он прикрывал пучком пахучих трав.
— Что вам угодно? — недружелюбно спросил францисканец. — Здесь все давно спят.
— Поглядите на меня, и вы все поймете, — ответил Молинас. Он поближе придвинулся к полоске света, идущего от двери, и показал окровавленную руку. — Взываю к вашему христианскому милосердию: мне нужна помощь.
Монах отпрянул назад и в ужасе проговорил:
— Что с вами? Вы не больны?
— Посмотрите хорошенько, это не язвы, это раны. — Почувствовав, что не убедил монаха, Молинас раздраженно добавил: — Вы обязаны оказать мне помощь. Я такой же слуга церкви, как и вы. Меня хорошо знает епископ Магелонский. Если вы мне поможете, он будет вам признателен.
Это имя явно произвело впечатление, но не настолько, чтобы рассеять сомнения францисканца.
— Вы не похожи на монаха, — заметил он.
— Да, я не монах, но отнеситесь ко мне так, как если бы я им был. Прошу вас, доложите отцу настоятелю. Ему я объясню, кто я и почему вы должны мне помочь.
— Я уже сказал вам, он спит. Вот если бы вы пришли через час…
И тут Молинаса посетила удачная идея. Он застонал и повалился на землю, словно потеряв сознание. Падение было весьма чувствительно, но он не обратил внимания на боль. Монах вскрикнул:
— О господи!
До ушей Молинаса донеслось звяканье засовов. Оставалось только ждать. Воспользовавшись затянувшейся паузой, он нашарил под плащом кинжал и отбросил его подальше от себя вместе с ножнами. Шпаги он не нащупал, но затем вспомнил, что оставил ее в лачуге, где пережидал эпидемию. Тем лучше. Он закрыл глаза, пытаясь, несмотря на боль, почувствовать хоть небольшое облегчение, соприкасаясь с прохладой мостовой.
Прошло довольно много времени, прежде чем засов снова загремел. Молинас плотнее закрыл глаза, стараясь не шевелиться. Молодой голос произнес:
— Вот он. Он весь в крови, словно на него напали бандиты. Я не мог не предупредить вас.
— И хорошо сделал, — ответил кто-то простуженным голосом. — Ты уверен, что это не зачумленный?
