– Что ж ты, молодец? – не дождавшись от него ни словечка, осведомилась незнакомка. – Как за чужой женкой гнаться – так горазд, а как нагнал, так и язык проглотил?
И засмеялась тихонько.
– Ты чья такова? – спросил Стенька, сам понимая, что вопросец дурацкий.
– А какое твое дело? Не понял – и не надо! Сам-то ты кто таков? За какие грехи тебя мне послали? А, молодец?
Вроде и веселыми были слова, однако приглушенный голос незнакомки говорил иное, смутно было у нее на душе. Освещенное теплым светом свечи, ее лицо в жемчужных ряснах до самых бровей казалось дивно прекрасным, и не озорная ухмылка бойкой бабы – нежная, с ума сводящая полуусмешка привиделась возбужденному Стеньке.
Он молча шагнул навстречу красавице, и тут же с ее плеч упала тяжелая шуба. Сама же она не отступила, словно покоряясь неизвестно чьему судьбоносному решению, лишь подсвечник на стол поставила. Дивно это было Стеньке, однако нужно ж было как-то поступать, вот он и поступил единственно возможным для балованного молодца образом…
– Погоди, погоди, дай слово вымолвить!.. – прошептала она, отталкивая, да не сильно, уклоняясь от поцелуя, да не слишком. – Больно ты скор!
– Чего ж годить? – прошептал и Стенька. От красавицы пахло пряным, тревожным, диковинным запахом. – Сама ж позвала? Или я тебе не мил? На улице мил был, а в горнице – перестал?
Причем шептал он прямо в ушко, по опыту зная, что не только слова опаляют смятенную бабью душу, но и горячее дыхание…
– Не тут же! – наконец-то она улыбнулась. – Замерзнем, поди!
– А где ж?
И Стенька, прижав свою добычу что было сил, наконец-то поцеловал ее прямо в губы.
Она ответила на поцелуй, и ответила так, как мало кто из мужних жен умеет. А Стенька сколько-то этого добра перепробовал и до женитьбы, и, что греха таить, после. Он запустил пальцы под бобровое ожерелье, плотно охватившее белую шею, и глубже, глубже – к затылку, туда, где под тугим волосником уложены были густые и, судя по тяжести узла, длинные косы.
– Да погоди ты!.. – словно бы сердясь, шептала она. – Куда спешить-то? Давай уж потешимся так потешимся!
Не от нежности, а от бесшабашного отчаяния бывает у баб такой голос, когда где-то в душе решено – ах, пропадай моя головушка!.. Если бы знали молодые мужики про такие бабьи причуды – поостереглись бы…
– А как? – недоумевая, спросил Стенька.
Для него-то мужская сладкая потеха уж началась, и не для того ж скинута на пол шуба, чтобы этим не воспользоваться…
– А ты послушай! – прижавшись и уже вовсю ласкаясь к молодцу, сказала красавица. – У нас сегодня баню топили. Первый пар – мужикам, второй – бабам, а третий кому?
