Аннет улыбнулась.
— Я что-то волнуюсь.
Она попыталась сложить руки на животе, но Искин мягко перехватил ладонь.
— Не стоит, — сказал он. — Просто соперница взяла вас на испуг. А может она и сама была не в курсе, что колонии таким образом подсадить нельзя.
Он вернул ладонь на место.
— Ага, — сказал Берштайн, следя за строчками на голограмме. — Заражения не обнаружено. Данные… данные приняты. Синхронизация… Все, синхронизация успешна. Идентификатор… статус обновлен.
— Все, — сказал Искин.
Отсоединив иглы, он помог Аннет сесть и передал бумажное полотенце.
— Спасибо, — сказала Аннет.
Она вытерла живот и шею, оставляя на полотенце влажные, расплывающиеся пятна.
— Идентификатор.
Берштайн выложил карточку на край стола.
— Все? — спросила Аннет, спуская ноги с ложа.
Берштайн развел руками.
— А что вы хотели? — шутливо заявил он. — Добавили бы пять марок, и мы расщедрились бы на блюдо из кафе поблизости. На…
Он пощелкал пальцами, вызывая название из памяти.
— Кайзершмаррн, — подсказал Искин.
— Да, на кайзершмаррн, на сладкий омлет.
— Не стоит.
Аннет прошла к шкафчику и принялась неторопливо одеваться. Искин поймал себя на том, что беззастенчиво пялится на нее.
— Господин Искин, — обернулась Аннет, — вы не ответили на мое предложение.
Она оправила блузку и накинула жакет.
— Я не против, — сказал Искин, складывая за спиной руки.
— Может, созвонимся вечером?
— У меня нет виссера.
— Совсем? — удивилась Аннет.
Прошуршав бахилами, она взяла со стола идентификатор. На ухоженном лице всплыла улыбка. Несколько секунд женщина стояла неподвижно.
— Слушайте, — сказала она, отмерев, — может, сегодня в восемь в «Тиомель»? Знаете про «Тиомель»? Я вас приглашаю.
— Знаю, на Криг-штросс, — кивнул Искин и вспомнил про Стеф. — Но лучше завтра. Завтра в восемь. Сегодня у меня нет возможности. У меня…
Он умолк. Объявлять о том, что его будет ждать девчонка, в судьбе которой он принимает посильное участие, было, пожалуй, глупо.
— Договорились.
На прощание Аннет послала ему легкий воздушный поцелуй.
— Ох-хо-хо, — с улыбкой сказал Берштайн, когда женщина вышла, — где мои семнадцать лет? А ты тот еще ходок, Лем.
— Я?
Берштайн встал из кресла.
— А я что ли? — он с кряхтением присел в углу у сейфа. — Стоило мне отвернуться, выйти ни минуту, как у вас уже все сладилось. Ты сканированием занимался? У нее, кстати, натуральная грудь. Это, поверь мне, большая удача при том, что сейчас кто только не колет себе парафин.
Щелкнул замок. Берштайн достал из стальных недр пачку денежных купюр в сине-желтой банковской упаковке и вернулся с ней за стол.
