…Куда он запропастился! Больше чем на полчаса опаздывает…
Вчера вечером договорились собраться здесь в десять утра. Сейчас уже около одиннадцати, а Эбизавы все нет. Впрочем, и репортеров тоже. Хоть бы позвонили.
— Сколько можно ждать! — в третий или четвертый раз произнесла вслух Кёко.
— Да, опаздывают, — кивнула Сэйко Коно, актриса, работавшая на радио. — Даже странно — все четверо. Может, случилось что-нибудь…
Она сегодня специально взяла отгул и теперь попусту тратила время.
— Ну, если бы что-то случилось, я думаю, они все-таки позвонили бы. Ведь знают же, с каким нетерпением мы ждем результата…
Вчера они решили, что Кёко обратится в полицию с просьбой отозвать заявление о нанесенном ей со стороны Оотагаки материальном ущербе. Инициатором этого был Эбизава, считавший, что в таком случае у полиции не будет повода для немедленного ареста Оотагаки. Формальную сторону взяли на себя Сиоми и Ясиро. Кёко долго колебалась, прежде чем согласиться. Утром она с большой неохотой уступила просьбе полиции, а теперь, отзывая собственное заявление, вроде бы противодействовала ее работе. Особенно ее волновали могущие последовать за этим придирки Томихары из отдела полиции нравов.
— Судя по утренним газетам, полиция не сомневается в виновности Оотагаки, — сказала Сэйко Коно, ни к кому не обращаясь. — Специальную группу расследования они создавать не собираются. Считают, что признание подозреваемого — вопрос времени. В свете этих событий миссия Сиоми и Ясиро становится абсолютно бессмысленной.
— Что-то я не понимаю… — Сакаэ чуть ли не с обидой надула губы. — Репортеры, конечно, могут не так уж много, но надо же довести дело до конца…
— Откуда вы знаете — быть может, Оотагаки уже признался, — изрекла манекенщица Дзюнко Нисихара таким тоном, словно в голову ей пришла гениальная мысль.
— Не может быть! — живо отозвалась Кёко, хотя прежней уверенности у нее уже не было.
Вчера вечером, когда они здесь совещались, она была твердо уверена в невиновности Оотагаки. Позже, уже лежа в постели, вдруг подумала, что ее уверенность ни на чем не основана. И вообще, что это на нее нашло — заниматься частным сыском?! Не надо было ввязываться…
Сейчас ее тоже одолевали сомнения в правильности собственных действий, потому она так и нервничала в ожидании Эбизавы. И еще одна мысль не давала ей покоя: если Оотагаки действительно признается в убийстве, то отзыв ее заявления окажется верхом глупости, своего рода противодействием работе полиции. Хоть бы скорей узнать, что там происходит!
