На следующий день курсантки строевым шагом идут к полковому парикмахеру-брадобрею. Он стрижет солдат-новобранцев. Одна за другой будущие пилоты совершают ритуал, похожий на жертвоприношение. Они не распускают волосы: так стрижка займет больше времени, лишь склоняют голову перед парикмахером, как перед гильотиной. Некоторые невольно зажмуриваются, как будто сейчас им сделают больно. Один решительный взмах ножниц – и коса падает на пол. Затем парикмахер быстро стрижет волосы на висках, оставляя положенные по уставу «до пол-уха». В соседней комнате, где теснятся другие курсантки, – ни звука, ни всхлипа, ни жалоб. Там царит невероятная тишина, невозможная при таком скоплении молодых женщин. Еще один взмах ножниц, потом еще один, еще и еще – и вот ритуал закончен. Девушки дожидаются, пока не упадет последняя коса, и выходят в том же порядке, как пришли: строем. На полу остается ковер из заплетенных кос: светлых, каштановых, черных, рыжих.
Сейчас на голове Ирины красуется очередная шерстяная шапочка, ей нравится быть тепло одетой. Она говорит, что больше не отращивает волосы. Они по-прежнему короткие, как тогда, в военное время. «Вот, посмотрите, – говорит она, снимая шапочку, – это все та же прическа из Энгельса». Конечно, цвет волос уже не тот. Она с трудом встает с дивана, достает фотографию и показывает мне. Вот она молодая, в военной форме, с темными короткими волосами. У нее проницательный, но мягкий взгляд, губы чуть тронуты улыбкой. Эта девушка на фотографии совсем не похожа на пожилую женщину, стоящую передо мной. Время безжалостно. И все же ему не удалось вычеркнуть из ее памяти тот день, когда эта фотография была сделана.
Седьмое ноября 1941 года. Двадцать четвертая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Девушки-новобранцы, прибыв в Энгельс, едва успели принести присягу, как на Красной площади, в наполовину опустевшей Москве, раскатисто зазвучала речь Сталина.
Обычно годовщину революции отмечали военным парадом, музыкой и речами, но сейчас трудно выдержать торжественную ноту, присущую прошлым празднованиям.
Накануне традиционного парада Сталин созвал членов правительства в широком вестибюле станции метро «Маяковская». Чиновники прибыли в вагоне по секретной линии метро. Собрание в таком необычном месте, под землей, один-единственный вагон, в котором теснятся члены правительства… да одного лишь раскрытия факта существования этой секретной линии достаточно, чтобы понять: слухи о серьезности положения на фронтах – не досужая выдумка. Линия была задумана как путь экстренной эвакуации членов партии и правительства в случае прорыва немцев в Москву.
