Они сидели и думали каждый свою думу. Неизвестно, о чём думал Хазбулатов, но отчуждённо молчал.
— Юлдашбай, ты веришь, что придёт время, прогоним царя и купцов?
— Это долго. Сейчас не хочу терпеть. Сердце жжёт.
— Как мне тебя убедить, Юлдашбай! Надо жить общей борьбой, общими пролетарскими целями! Ведь ты социал-демократ.
— Уводишь. Мать тоже уводила: смирись, Юлдашбай, перетерпи, пережди.
— Никогда не скажу я «смирись»! — вспылила Надежда Константиновна, — В твоей матери её материнский страх говорил. Ты не знаешь меня, Юлдашбай. Я не смирная. Юлдашбай, ты много читаешь? Какие ты книжки читал?
— Много книжек читал. А такую не встретил, где бы про отца было написано, что избу сожгли, сестрёнку сожгли, коня сожгли, отца в тюрьму заперли, а мать от горя зачахла.
— Стой, стой, Юлдашбай, есть книжки, в которых об этом написано!
— Может, и есть. Я про свою жизнь без книг знаю.
Он отвернулся.
— Видно, ты отталкиваешь меня, Юлдашбай, — сказала Надежда Константиновна. — Не хочешь со мной и товарищами нашими дружить.
— Как не хочу! А зачем приехал? Меня из кружка с письмом к Ивану Якутову прислали. Ехал для борьбы. А купец — моя беда, моя доля. Не умею в себе заглушить.
— Юлдашбай, можешь ты мне обещать, что ничего не сделаешь без совета со мной?
Он вперил в неё угольный взгляд, выпытывая и колеблясь. Медленно покачал головой:
— Не знаю.
— Ты прямой человек, Юлдашбай. Но всё-таки я тебя прошу: не делай ничего без совета. Юлдашбай, как по-башкирски товарищ?
— Иптэш.
— Иптэш — товарищ, запомню…
8
В Казани они не сошли.
Со счастливой беспечностью своих девятнадцати лет Лиза проспала Казань — и как пароход приставал, как отдавал капитан команду зычным капитанским голосом, как матрос кидал чалку, как кипела пеной под колёсами вода, — всё проспала. Проснулась — тихо, вода не шлёпает о днище, стоим. «Чем мне для начала заняться?» — думала Лиза, сладко потягиваясь после сна на пружинистом диване. «Ага, помню, помню». Она помнила уроки Татьяны Карловны, не оставлявшей и после института над ней попечения. Татьяна Карловна давала Лизе уроки светского тона: в путешествии надо менять туалеты, как требует этикет. «Пять-шесть платьев мало-мальски приличных есть у тебя?»
Пять, пожалуй, найдётся. Лиза перебрала и перемеряла все их и для Казани оставила простенькое, из сарпинки, в белые и лиловые полосы. Приоделась, поглядела в зеркало, сделала причёску, напустив на уши каштановые с золотинкой волосы, понравилась себе, улыбнулась и вышла на палубу.
