Безопасность её в значительной степени зависела от того, что старший дворник этого пообтрёпанного временем дома к Крупским относился с особым доверием, выделяя их среди пёстрого населения десятков квартир как самых обходительных и спокойных жильцов. Относительно барышни Крупской, служившей в Управлении железных дорог, у старшего дворника не возникало никаких подозрений, сколько ни пугал его «интеллигентами» околоточный надзиратель, вызывая для инструкций по наблюдению за неблагонадёжным элементом столицы. Старшему дворнику внушали: надо глядеть, глядеть и глядеть. Он глядел. Однако, что касается Крупской, наша барышня не какая-нибудь стриженая курсистка с пахитоской во рту — тиха, стеснительна, знакомства водит приличные. Да и мамаша при ней подозрительных личностей в дом не пустит.
В этот вечер дворник заметил: к «нашей барышне» поднялся незнакомый ему визитёр с букетом цветов. Шёл восьмой час, самое время для гостей, визитёр с таким ликующим видом нёс свой букет, упакованный от мороза в глянцевитую бумажную обёртку, что сомнений быть не могло: в доме затевается семейное празднество. Уж не женишок ли объявился? Дай бог. Не век ей, бедненькой, по службам бегать.
Прошёл ещё гость, чуть рыжеватый, лобастый господин в каракулевой шапке, из-под которой зорко поблёскивали карие глаза. По всей видимости, сослуживец не особо важный.
Никого, кроме этих двоих, старший дворник не видел: пока отгребал снег от парадного, остальные посетители, воспользовавшись проходным двором, поднялись чёрной лестницей.
Молодой человек, преподнёсший Надежде Константиновне букет тёмных роз, был студент университета Михаил Сильвин, немало всех удививший своей светской галантностью. Надежда Константиновна смешалась, принимая цветы.
Дорого, пожалуй, они стоят зимой, — заметил кто-то.
— Дороговато, ничего не скажешь, — согласился Сильвин, радуясь, как гимназист, своей выдумке. — Зато отменно изящная конспирация!
Он вытащил из букета сложенный вчетверо лист бумаги — рукопись статьи Ульянова «О чём думают наши министры?».
О чём они думают в наступившие против их воли удивительные времена, когда революционной организацией уже охвачены все крупнейшие заводы столицы, создан центр, направляющий работу всех рабочих кружков и районов, и готова к изданию марксистская боевая газета, которая для министров едва ли не опаснее бомбы? А ведь прошло немногим больше двух лет после того вечера на Васильевском острове, когда молодые петербургские марксисты собрались вокруг приехавшего с Волги Ульянова!
